Об исполнении заповедей блаженств

(Евангелие от Луки, 24 зачало, глава VI, стихи 17-23)

Сегодня мы празднуем память Святителя Николая Мирликийского, Чудотворца. Этот святой жил в IV веке, однако приобрел такую славу, которая, может быть, превосходит славу более древних великих святых и даже апостолов. В любые времена человек имеет возможность стяжать благодать не меньшую, чем та, какую приобрели великие святые, потому что одно дело – это избранничество на служение, например пророческое или апостольское, а иное – благодать, которая может быть дарована каждому христианину. Святитель Николай стяжал благодать, возможно, такую же, какую имели величайшие святые – апостолы и пророки. Конечно, мы вправе только догадываться об этом, поскольку и сам апостол Павел сказал, что о духовном никто не может судить (см. 1 Кор. 2, 15), и, как люди малодуховные, мы не имеем подлинного разума, чтобы рассуждать, чтό составляло внутреннюю жизнь людей духовно преуспевших, чйм они жили.

Евангелие, которое читается в день памяти Святителя Николая, – это отрывок из Нагорной проповеди в изложении апостола Луки. «Стал Он на ровном месте, и множество учеников Его, и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелялись» (ст. 17–18). Множество людей следовало за Спасителем, желая послушать Его проповедь или получить от Него исцеление. Были там и жители приморских – Тирских и Сидонских – мест, населенных в основном язычниками. И люди, как коротко говорится в Евангелии, «исцелялись», то есть получали желаемое. Господь явил им Свою силу – силу Всемогущего Бога, всегда пребывающего в полноте Своего могущества. Но Его Божеское совершенство, конечно, никогда не умалялось и не могло увеличиваться – в противном случае пришлось бы сделать вывод о том, что полнота совершенства не всегда присутствовала в Господе, ведь если совершенство увеличивается, значит, раньше оно не было совершенством. Являя перед народом Свою Божественную силу, Господь желал именно таким образом, чудесами, привлечь людей к самому важному – к исполнению Своих заповедей, жизни по закону духовному, а не по правилам человеческого здравого смысла.

«И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех. И Он, возведя очи Свои на учеников Своих, говорил: Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие» (ст. 19–20). Блаженны нищие, однако нищие не телом, а духом – то есть не просто не имеющие никакого имущества, но не связанные пристрастием ни к чему земному – вот что значит «блаженны нищие духом». Блаженны и те, которые не имеют о себе никакого мнения, не таят в себе гордости, не надмеваются своими знаниями или умственными способностями, почитают себя худшими всех, – и они также нищие духом. И эти люди, намеренно обнищавшие духом, приобретают Царствие Божие не только в будущей жизни – хотя там они наследуют его в полноте, – но уже и здесь ощущают Царствие Божие внутри самих себя. И если для нас слова Спасителя «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21) – лишь туманное и общее выражение, то для людей, стяжавших в себе это Царствие Божие, ощущающих его в своем сердце, оно чуть ли не более действительно, чем окружающий материальный мир. У духовных людей бывает такое состояние, когда они столь углубляются в себя, постигая внутри себя сущее Царствие Божие, что подчас забывают о земном. Апостол Павел, по его словам, не знал, был ли он восхищен на небеса вне тела или в теле (см. 2 Кор. 12, 2). Такие люди живут, думая только о Царствии Божием и забывая обо всем остальном. Приобретение или потеря чего-либо земного для них ничего не значит, потому что они заботятся только о том, как бы не потерять Царствие Божие и увеличить полноту дарованной им благодати – вот о чем попечение человека нищего духом. Столь велика драгоценность – приобрести Царствие Божие внутри себя, что ради нее люди жаждут внутренне обнищать и с радостью стремятся исполнить заповеди, несмотря на то, что это доставляет им скорби или какие-то ограничения, несмотря даже на угрозу для жизни. Мы же, не вкусив такого состояния, должны стремиться к нему всеми силами и доверять словам подвижников, которые испытали эту великую благодать, являющуюся внутри человека. Но прежде всего мы должны верить Тому, Кто является, по выражению святых отцов, Самоистиной, – Господу нашему Иисусу Христу, ибо в Его словах нет ни тени неправды или даже неточности. Если для нас они туманны, то только потому, что мы не имеем соответствующего духовного опыта. Для человека же, вкусившего благодать, приобретшего духовный опыт, поучения Спасителя являются чрезвычайно точными и гораздо более ясными, чем слова любого человека, – потому что это слова Бога, слова Самоистины.

«Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь» (ст. 20–21). Под алчущими, конечно же, понимаются не только постящиеся ради Бога (хотя, наверное, здесь говорится и о них), но прежде всего алчущие жить по закону Божию – по Евангелию. Алчущие духовно люди, подобно голодному, который желает вдоволь наесться, стремятся насытиться исполнением воли Божией – совершение какой-либо заповеди является для них духовной пищей, насыщающей и укрепляющей сердце и душу.

«Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь» (ст. 21). И здесь речь идет не о тех людях, которые плачут от горя, – они-то, может быть, не получат утешения в своих скорбях, ведь не все скорби прекращаются, не все неприятности, к сожалению, разрешаются благополучно. Блаженны плачущие – о своих грехах. Кающийся человек, действительно, когда придет время, воссмеется – не только в будущей, но еще и в этой жизни возрадуется, почувствовав в своей душе прощение грехов. И мы отчасти, в малой степени это ощущаем – когда приходим на исповедь, может быть, и без слез, потому что не имеем еще такого покаяния, но с неподдельным сердечным сокрушением и искренним желанием исправиться рассказываем о своих малых и великих согрешениях и, после того как священник прочитает над нами разрешительную молитву, чувствуем в своей душе радость, тишину, облегчение. Иногда человек уходит с исповеди с улыбкой, а некоторым даже становится неловко: как же так, я, грешник, покаялся в таких грехах, а мне легко и радостно. Но это естественно, так и должно быть, потому что человек правильно кающийся всегда получает радость от прощения грехов – это является частичным исполнением слов Спасителя: «Блаженны плачущие ныне», то есть плачущие в этом веке, на земле. Многие радуются о тленных вещах, о земных наслаждениях, но истинно может возрадоваться только человек плачущий ныне, думающий не о земном, но о духовном утешении. Преподобный Григорий Синаит, рассказывая о подвигах пустынников, отшельников, говорит о радостотворном плаче, то есть о плаче, творящем радость. Действительно, зачем бы подвижники так горько плакали, в буквальном смысле слова потоками проливали слезы, если бы этот плач не приносил великое утешение в их душу, не очищал бы их сердце? В противном случае кто желал бы так плакать? Ведь люди обычно мечтают о радости, подвижники же стремились к плачу, потому что знали ту великую пользу, которую он приносит. Известны необыкновенные слова преподобного Исаака Сирина о том, что если бы удалось слезами омыть все тело человека, то оно стало бы нетленным. У Арсения Великого, когда он трудился над своим рукоделием – плел корзины, циновки, – всегда на коленях лежал платок, на который он проливал потоки слез, молясь за работой. И многие другие подвижники тайно, а иногда и явно плакали. Авва Филимон, молясь во время Божественной литургии, проливал обильные слезы. В наше время в Одессе жил один Христа ради юродивый – Иван Петрович. Он скончался, если я не ошибаюсь, в шестидесятых годах двадцатого столетия. Всегда, зимой и летом, он ходил босиком, плохо одетый, в самом неприглядном виде, но, стоя на литургии, проливал потоки слез и никогда их не отирал, только вытирал пол перед собою (как юродивый, он нарочно допускал некоторые странности). Чем большую человек имеет благодать, тем больше он плачет. Плач, по учению святых отцов, – это граница между телесными и духовными добродетелями. И когда человек проходит эту границу – двигаясь к Богу или возвращаясь от Бога на землю, – он обязательно начинает плакать. Святые отцы через плач духовно восхищались к Богу. Слезы прекращались лишь тогда, когда подвижник находился в состоянии восхищения, Божественного созерцания – исступления ума. Но так как человек не может долго пребывать в таком состоянии, то, вновь возвращаясь к обычной жизни, он начинал вновь плакать о том, что благодать его оставила, плакать о собственном ничтожестве, недостоинстве и греховности, мешающей ему всегда быть с Богом, и желал, как говорит апостол Павел, умереть и быть со Христом (см. Фил. 1, 23). Вот что такое плач, о котором говорит Спаситель: «Блаженны плачущие ныне (то есть на земле. – иг. А.), ибо они утешатся» (см. Мф. 5, 4) или, в изложении апостола Луки, воссмеются.

«Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их» (ст. 22–23). Мы всегда жаждем, чтобы люди нас любили и относились к нам хорошо, тяжело переносим, если узнаем, что кто-то нас осуждает за глаза, тем более, когда осуждение высказывают нам в лицо. Едва ли кто-нибудь может перенести подобное отношение спокойно, таких почти нет. Спаситель же говорит: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди». Только через нищету духовную, через духовный голод – алкание воли Божией, через радостотворный покаянный плач человек может приобрести такую необыкновенную кротость, взойти на такую ступень, чтобы радоваться, когда его поносят. Если человек радуется, что его ненавидят за то, что он христианин, что он исповедует имя Христа и живет по Его заповедям, это говорит о величайшей благодати, дарованной человеку, о его удивительной кротости и любви к людям. И мы должны, по словам Спасителя, не только возвеселиться, как переведено на русский язык, но, как более емко сказано по-славянски, взыграть, то есть чрезвычайно возрадоваться, выражаясь просто, – чуть ли не плясать от радости, когда нас поносят. Какая же должна быть великая благодать в душе подвижника, какая пламенная, всеобъемлющая любовь к Господу Иисусу Христу, чтобы человек так ликовал, когда его поносят ради Христа! Вот каков идеал христианина, и, конечно, мы вынуждены со скорбью признать, что очень далеки от него. Но признание и покаяние в том, что мы не соответствуем этому идеалу, что мы далеки от исполнения заповедей, уже делает нас христианами, потому что смиряет и вводит внутрь Церкви – человек, сознающий свою греховность и кающийся в своем отступлении, имеет надежду на спасение.

«Блаженны вы, когда возненавидят вас люди, и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их». Я начал свою проповедь с того, что сравнил Святителя Николая с пророками и апостолами: он жил позже них, однако же, ради дарованной ему благодати, стяжал не меньшую славу, и славу ненапрасную. Как говорится в кондаке, посвященном святому Николаю, – ради исполнения Евангелия Христова, ему были даны дары чудотворения, пророчества и другие. Исполнив евангельские заповеди во всей их полноте, Святитель Николай действительно стал подобен пророку. И каждый из нас мог бы, если бы захотел, достигнуть такого же состояния и уподобиться и пророкам, и Святителю Николаю (по крайней мере, теоретически мы должны допустить такую возможность, а не ставить на себе крест). Но если мы ничего не делаем, не исполняем заповеди, то должны честно признаться, что в этом только наша вина. Если сейчас, при сравнительно терпимом отношении общества к Церкви, мы не можем исполнять необходимые обязанности христианина, то это происходит просто от нашего нежелания. Ведь что было бы, если бы современное общество ненавидело христиан, как это было во времена молодости Святителя Николая, пережившего и гонения? Или если бы на Церковь восстали еретики, как во времена Первого Вселенского Собора? Тогда, конечно, мы вели бы себя еще хуже, чем теперь, поэтому не будем оправдываться, будто обстоятельства не благоприятствуют нам стяжать благодать и очистить свое сердце, будто время Святителя Николая было подходящим для духовной жизни, а наши дни стали, так сказать, неудобными для святости.

В близкое к нам время жил великий праведник, отец Иоанн Кронштадтский – знаменитый чудотворец, которого вполне можно, как мне кажется, сравнить со Святителем Николаем по обилию совершенных ими чудес и необыкновенной любви к ближнему. Отец Иоанн проходил свой подвиг пастырского служения приблизительно с середины XIX до начала XX века – во времена скептицизма и постепенного отпадения русского народа от веры, но это не помешало ему стать чудотворцем, подобным Святителю Николаю. Поэтому не будем оправдывать свое нерадение, леность, лукавство якобы неблагоприятными обстоятельствами, но лучше признаемся сами себе, что мы нерадивы. Именно из-за нерадения мы не только не достигли высокого уровня святости, но не приобрели даже и чего-то малого, не почувствовали в своей душе хотя бы тени, отблеска Царства Божия. Покаемся же в этом, смиримся и понудим себя отныне более ревновать о своем спасении, о приобретении благодати и Царствия Божия, а не оправдывать себя тем, что мы, мол, не святые. Никто из истинных святых, уверяю вас, не думал о себе, что он необыкновенный или праведный человек. Просто люди изо всех сил старались угодить Богу и иногда достигали неожиданных для себя высот святости. Я полагаю, что и Святитель Николай, который избегал даже должности настоятеля монастыря, не думал, что он станет Святителем или Чудотворцем. Он просто хотел угождать Богу и помогать людям. Мы можем только догадываться о том, как происходило его, так сказать, духовное развитие, но можно сравнить Святителя Николая с праведным Иоанном Кронштадтским, потому что в их подвиге есть нечто общее. Отец Иоанн, когда его впервые попросили помолиться об исцелении умирающего ребенка, удивился: «Неужели я должен молиться?» – у него это вызвало недоумение. Тогда одна раба Божия, старушка, по благословению духовного старца пребывавшая возле него, стала упрашивать его помолиться о мальчике. Несколько раз он ходил к этому ребенку домой, когда ему вновь и вновь становилось плохо, и молился. После последней пламенной молитвы мальчик исцелился – это было первое чудо. Но отец Иоанн и не думал, что это произойдет, для него было неожиданностью, что к нему обращаются с просьбой о такой необыкновенной помощи. Святые не думали о своей праведности и избранничестве, а считали себя обыкновенными людьми, потому и мы не будем ставить на себе крест, хотя это, конечно, не значит, что все мы должны пытаться творить чудеса. Начнем подвизаться изо всех сил, пусть даже мы и не удостоимся таких духовных даров, какие приобрел Святитель Николай – если чудеса дано творить весьма немногим людям, то стяжать в своем сердце благодать, начатки Царствия Божия есть обязанность каждого христианина. Если стать чудотворцем почти невозможно, то ощутить свое убожество, скудоумие, бессилие, отказаться от всего земного, когда встает выбор между тленным и небесным, – это долг каждого из нас. По крайней мере, первую заповедь – о смирении и нищете духовной – все обязаны исполнить. И тогда мы ощутим в душе своей Царствие Божие как тихое веяние благодати, как мир душевный и надежду на вечную жизнь, как живую веру, которая окрыляет человека и дает ему силы жить по-евангельски.

19 декабря 1996 года