Слово на Рождество честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

(Евангелие от Луки, 2 зачало, глава I, стих 5-25)

Сегодня мы вспоминаем великое событие – Рождество славнейшего из пророков, Иоанна Крестителя. Все ветхозаветные пророки более или менее ясно предсказывали будущее явление в мир Мессии. Но Иоанн Креститель, как бы заканчивая собой ряд этих пророков, сподобился непосредственно указать людям, приходившим к нему креститься, на Мессию: «Се, агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1, 29). И потому справедливо, что евангелист Лука описывает само Рождество Предтечи Господня (по праву названного так), а Церковь празднует это событие. Библия умалчивает об обстоятельствах рождения многих пророков, и нам известно лишь о рождении и чудесном спасении от смерти пророка Моисея.

Все мы прекрасно знаем евангельское повествование о Рождестве Иоанна Крестителя. Евангелист Лука повествует о том, как пророк Захария вошел в храм Божий для того, чтобы совершить там особое жертвоприношение – возложить фимиам на кадильный алтарь, находившийся в Святилище1 храма. Все священники по жребию должны были в определенное время совершать такое богослужение в храме. И как повествует Священное Предание и церковные историки, когда жребий выпал на Захарию, то он с радостью вошел в храм, так как это жертвенное каждение для каждого священника было особенно почетным делом.

Много лет Захария молился о том, чтобы Господь послал ему чадо. Люди, принадлежавшие ветхозаветной Церкви, смотрели на рождение ребенка иначе, чем мы сейчас. Для них это было не просто каким-то утешением. Они надеялись на то, что их дети послужат пришествию в мир Мессии, а может быть, даже будут состоять с Ним в родстве. Потому отсутствие детей считалось особенным наказанием Божиим.

Итак, Захария на протяжении многих лет молился о даровании ему чада, но его жена, как говорит Евангелие, оставалась бесплодной. Войдя в Святилище, Захария, конечно, во время своего пребывания в святом месте молился не только об израильском народе, но и о самом себе. И вот, он вдруг увидел, что по правую сторону жертвенника стоит ангел.

Когда мы читаем или слушаем это повествование Священного Евангелия, то воспринимаем его как нечто привычное и само собой разумеющееся, потому что читали об этом уже много раз. Но сам Захария, увидев ангела, конечно же, был потрясен, он «смутился, и страх напал на него» (ст. 12). Конечно, страх Божий, страх благоговейный.

«Ангел же сказал ему: “Не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный”. И сказал Захария Ангелу: “По чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных”» (ст. 13–18).

Захария проявил человеческую немощь и усомнился в том, что предсказание ангела может исполниться. Он считал себя обыкновенным человеком, недостойным такой особенной милости Божией. Конечно же, Захария помнил о том, как у праведного Авраама чудесным образом родился сын, когда ему самому было сто, а его супруге Сарре – девяносто лет. Но ему показалось, что явления ангела недостаточно, он желал еще удостовериться. Как раз в этом и состояло его прегрешение.

Впрочем, наказание за это прегрешение промыслительно послужило для того, чтобы Захария не смог никому прежде времени рассказать, кем, по необыкновенному пророчеству, будет его сын.

«Ангел сказал ему в ответ: “Я Гавриил, предстоящий перед Богом, и послан говорить с тобой и благовестить тебе сие; и вот, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время”» (ст. 19–20).

«Между тем народ ожидал Захарию и дивился, что он медлит в храме» (ст. 21). Иудейский храм состоял из Святилища, куда могли входить только священники, из Святая Святых, куда чрезвычайно редко входил первосвященник, и из нескольких дворов, где под открытым небом стояли люди. Перед самым храмом был двор для священников. Потом двор, где молились мужчины, двор для женщин и, наконец, двор для людей, обратившихся из язычников, которые приняли закон Моисеев, но не в полной мере, потому что считали необязательными для себя обряды закона.

Итак, народ молился и ожидал Захарию именно во дворе. Все удивлялись, что он задерживался дольше обычного. «Он же, выйдя, не мог говорить к ним; и они поняли, что он видел видение в храме» (ст. 22). Они поняли это не только по тому, что Захария онемел, но и по тому, что само лицо его, по-видимому, изменилось. Он не мог утаить испытанного в храме благоговейного ужаса и изумления, не мог утаить радости от того, что у него должен родиться сын. Ведь хотя Захария и был наказан молчанием, но воспринял его как доказательство истинности явления и предсказания ангела. Потому само наказание не могло не обрадовать Захарию, оно утвердило его в радостной надежде и в радостном ожидании.

По всему этому народ понял, что Захарии было видение, «и он объяснялся с ними знаками, и оставался нем» (ст. 22). «А когда кончились дни службы его, возвратился в дом свой. После сих дней зачала Елисавета, жена его, и таилась пять месяцев и говорила: “Так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми”» (ст. 23–25). По обычному человеческому благоразумию Елисавета также решила таить свершившееся с ней до тех пор, пока можно было это скрывать. А в душе она радовалась и благодарила Бога за то, что Он снизошел к ней и сотворил с ней такую милость, за то, что Он снял с нее «поношение между людьми». Ведь среди израильтян было распространено несправедливое мнение, что тот, у кого нет детей, имеет какие-то тайные, никому не известные грехи, за которые Господь и наказывает его таким страшным наказанием.

«Елисавете же настало время родить, и она родила сына. И услышали соседи и родственники ее, что возвеличил Господь милость Свою над нею, и радовались с нею» (ст. 57–58). Для соседей и родственников, конечно, было весьма прискорбно видеть, что такая праведная чета не имела детей. Они знали, какую веру и благоговение имеют Захария и Елисавета, знали, что они живут в страхе Божием, живут достойно и нравственно. И потому переживали и скорбели за них, не имея возможности защитить их от осуждения других людей. Ведь те, кто не был близко знаком с этими праведниками, имели очень веский и очевидный повод осуждать их: если бы они поистине были праведниками, то имели бы детей. И конечно же, родственники и соседи, постоянно общавшиеся с праведной четой, весьма радовались тому, что Господь «возвеличил милость Свою», то есть доказал Свою особенную милость по отношению к Захарии и Елисавете. Доказал это тем, что даровал им ребенка в старости, а не в обычном для всех людей возрасте.

«В восьмой день пришли обрезать младенца и хотели назвать его, по имени отца его, Захариею. На это мать его сказала: “Нет, а назвать его Иоанном”. И сказали ей: “Никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем”» (ст. 59–61). У евреев был обычай называть новорожденного именем какого-либо родственника, чтобы показать, что его имя не забыто и он как бы вечно живет в израильском обществе. Этот обычай свидетельствует о вере евреев в будущее воскресение из мертвых, когда все люди восстанут и Церковь будет объединять людей, живших во все времена.

Но Елисавета не захотела назвать своего сына Захариею. Она желала указать на особенную милость Божию к ней и, в особенности, к ее сыну. Ведь когда она еще носила его во чреве и к ней пришла Пресвятая Богородица, то «младенец взыграл во чреве» Елисаветы (ст. 41) и исполнился Святаго Духа. А от него и сама Елисавета преисполнилась благодати Божией и обрела дар пророчества. По своим ощущениям она, конечно, понимала, что родила не обыкновенного ребенка, и желала назвать его особенным именем. Имя Иоанн значит «благодать Божия», а благодать – это благой дар. Имя, данное младенцу, обозначало, во-первых, то, что он является особенно благодатным человеком, а, во-вторых, то, что он дарован своим родителям свыше, что он – благой дар Божий.

Когда же усомнились в справедливости выбора Елисаветы, то «спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его» (ст. 62). Видимо, желая почтить мать, родственники предоставили ей самой возможность дать имя ребенку, но ее решение показалось им несоответствующим принятым обычаям.

Тогда Захария «потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему. И все удивились» (ст. 63). Необыкновенное явление ангела во Святилище обогатило Захарию особым внутренним опытом. В течение всего времени, пока Елисавета носила во чреве плод, ее муж невольно пребывал во внутренне углубленном состоянии и молился о благополучном исходе дела. Мы можем догадываться об этом по тому, что он вынужден был молчать и ему ничего другого не оставалось делать, как только молиться. По своим внутренним переживаниям Захария, как и Елисавета, конечно же, понимал, что их сын – это дар Божий и он будет особенно благодатным человеком. А потому единодушно с женой дал ему имя Иоанн.

«И тотчас разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословляя Бога. И был страх на всех живущих вокруг них; и рассказывали обо всем этом по всей нагорной стране Иудейской» (ст. 64–65).

Апостол Лука, как он сам говорит об этом в начале своего Евангелия, писал, опрашивая многих живых свидетелей (см. Лк. 1, 1–3). И об этом событии ему могли рассказать непосредственные его очевидцы. Апостол жил спустя тридцать с лишним лет после Рождества Иоанна Предтечи. Это сравнительно небольшой срок, так что некоторые свидетели, несомненно, еще могли оставаться в живых.

«Все слышавшие положили это на сердце своем и говорили: “Что будет младенец сей?” И рука Господня была с ним» (ст. 66). Здесь есть краткое указание на очень важную деталь: для всех было очевидно, что Господь от самого рождения младенца всегда был с ним. В чем это выражалось? Наверное, люди замечали много разных мелочей, по которым можно было сделать такой вывод.

«И рука Господня была с ним. И Захария, отец его, исполнился Святаго Духа и пророчествовал, говоря: “Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему”» (ст. 67–68). Захария предсказывает, что в скором времени должен явиться Мессия, потому что Дева Мария чудесным образом, непорочно уже зачала Сына Божиего. А далее говорит уже о своем сыне: «И ты, младенец, наречешься пророком Всевышнего, ибо предъидешь пред лицем Господа приготовить пути Ему» (ст. 76). Это означает, что пророк Иоанн должен был как бы завершить пророческое служение израильских ветхозаветных пророков и прийти непосредственно перед явлением в мир Господа, чтобы приготовить людей к принятию учения Спасителя.

«Младенец же возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях до дня явления своего Израилю» (ст. 80). Предание более подробно сообщает нам о пребывании Иоанна Крестителя в пустыне. Когда Ирод Великий решил убить Богомладенца Христа и не мог найти Его, то повелел умертвить всех младенцев, родившихся в Вифлееме, в возрасте «от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов» (Мф. 2, 16). Таким образом, и Иоанну Крестителю грозила опасность быть убитым. Тогда его мать была вынуждена бежать с ним в пустыню, а отец, по Преданию, погиб от руки воина, пытаясь защитить сына. Сначала его воспитывала и кормила мать, а потом он был водим Самим Духом Святым. Наставниками пророка были не люди, а особенная благодать Божия. Он, можно сказать, с самого младенческого возраста был подвижником, и потому в нем не было ничего человеческого и земного, но лишь божественное и небесное.

Итак, мы вспомнили события, связанные с зачатием и Рождеством Иоанна Предтечи, которые довольно подробно описаны евангелистом Лукой. Во всем этом мы видим некое особенное знамение.

Церковь празднует три праздника Рождества: Рождество Иоанна Предтечи, Рождество Божией Матери и, конечно же, Рождество Христово. Но есть еще одно событие, которое связано с рождеством, хотя мы и не привыкли рассматривать его с этой стороны, – я имею в виду праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи. Евангельское повествование сообщает нам о том, что Ирод приказал казнить Иоанна Крестителя, когда праздновал свой день рождения. Во время праздничного пира дочь Иродиады, жены Ирода, своим соблазнительным танцем вызвала восторг у всех присутствующих и так угодила своему отчиму, что он пообещал дать ей все что угодно. Тогда по внушению своей кровожадной и трусливой матери, которая боялась, что из-за проповеди Иоанна Крестителя Ирод изгонит ее и она лишится царства, дочь потребовала главу Предтечи. И случилось то, на что прежде Ирод не мог осмелиться, боясь народа и несколько прислушиваясь к своей совести.

Если мы сравним, как описаны евангелистами Рождество Иоанна Предтечи и рождество Ирода, то увидим громадную разницу между этими событиями. В одном случае мы видим множество чудесных явлений, восторг и радость праведных людей, надежду на пришествие в мир Мессии. В другом – разгул и полное забвение не только всего божественного, но и упреков совести. Здесь – рождение и надежда, там – смерть и печаль.

После подробного описания, содержащегося в первой главе Евангелия от Луки, мы во всем Евангелии нигде более не встречаем упоминаний о Рождестве Иоанна Предтечи. Праведные люди никогда не вспоминают свой день рождения, потому что саму свою жизнь считают даром Божиим и всеми силами стараются угодить Богу, отодвигая себя на второй план.

Иоанн Креститель проповедовал грядущего Мессию, а не себя. Ирод же, напротив, желал возвеличиться в глазах других людей и ради этого устраивал пиры и прибегал к ничтожным, отвратительным средствам. И это при том, что он сам представлял собою совершенно ничтожного и пустого человека не только в духовном и нравственном отношении, но и в земном, ведь он был всего лишь мелким царьком. Сам его титул царя был весьма условным, потому что он не имел никакой самостоятельной власти и полностью зависел от власти Рима.

Для того чтобы возвеличить себя, Ирод показывает свою жестокость, пытаясь проявить как бы свою верность слову, смелость в принятии решений. Но над кем он желал доказать свою неограниченную власть? Над Иоанном Крестителем – человеком совершенно беззащитным, который, с точки зрения людей плотских, имел только одно достоинство – народную славу и популярность. Но Ирод, будучи пьяным, не побоялся славы великого пророка и казнил его. Он хотел показать свою тираническую власть над жизнью и смертью любого человека, в том числе и столь великого.

Сравнив Рождество Иоанна Предтечи, имя которого обозначает «благодать Божия», и день рождения Ирода, что значит «плотский», мы можем извлечь для себя простой, но важный нравственный урок. Нужно служить Богу, а не себе. Мы не должны думать, что представляем собой нечто особенно важное и нужное для людей, – и потому радоваться даже своему рождению. Мы должны оправдать свое бытие тем, что, забыв о себе, будем угождать Христу и служить Евангелию. Тогда наша жизнь действительно станет даром Божиим.

Если же мы, подобно Ироду, будем жить всем плотским и земным, то и наша жизнь, и наша смерть будут печальны. Здесь уместно вспомнить о том, как прискорбно окончил свою жизнь Ирод. Книга Деяний апостольских повествует, что «Ирод, одевшись в царскую одежду, сел на возвышенном месте» (Деян. 12, 21) и стал говорить к народу. Он пытался вызвать в народе чувство страха, показать ему свое царское достоинство и величие. И, льстя Ироду, «народ восклицал: “Это голос Бога, а не человека”» (ст. 22). Тогда внезапно «Ангел Господень поразил его за то, что он не воздал славы Богу; и он, быв изъеден червями, умер» (ст. 23). Кончина же Иоанна Предтечи была праведной, он принял мученическую смерть ради истины.

Пусть эти примеры послужат для нас уроком и научат смирению. Научат смиренно служить Богу и оставить горделивое самолюбование, которое было свойственно нечестивому царю Ироду.