Слово в день рождества Иоанна Крестителя

(Евангелие от Луки, 2 зачало, глава I, стих 5-25)

Сегодня мы вспоминаем преславное рождение Иоанна Крестителя. Часто при чтении Священного Писания мы воспринимаем евангельские слова спокойно, без остроты, потому что уже многократно читали и слышали этот текст, и ищем его таинственный смысл, пренебрегая в нем самым важным – тем, на чем основана наша вера. Поэтому хочется сегодняшнее Евангельское чтение преподать в таком смысловом и духовном контексте, чтобы оно воспринималось живо, с верой в повествование о рождестве Иоанна Крестителя.

«Бысть во дни Ирода царя Иудейска, иерей некий, именем Захария, от дневныя чреды Авиани: и жена его от дщерей Аароновых, и имя ей Елисавет. Беста же праведна оба пред Богом, ходяща во всех заповедех и оправданиих Господних беспорочна. И не бе има чада, понеже Елисавет бе неплоды, и оба заматоревша во днех своих беста» (ст. 5–7).

Итак, Захария, был священником, а по предположению некоторых толкователей, даже первосвященником, поэтому жизнь его протекала на виду у всего израильского народа, и все видели праведность этой супружеской четы, особенно самого Захарии. Он, как священник, всегда общался с людьми и был, видимо, настолько благочестив, что даже те, кто испытывал к нему неприязнь, не могли его ни в чем упрекнуть .

От этого еще более трудно и стыдно было Захарии и Елизавете казаться в глазах всего израильского народа грешниками по причине бесчадия, которое считалось у евреев позором и наказанием за какие-то грехи. Видя праведность священника Захарии, многие предполагали, что грешна его супруга. И только близко общавшиеся с их семьей люди понимали, что и жена его тоже праведна.

Надо подчеркнуть, что благочестие и смирение Захарии, а также признание им праведности своей супруги заключалось еще и в том, что он не давал ей разводного письма. В Ветхом Завете священнику разрешалось разводиться, и единственным ограничением было то, что после развода он мог вступить в брак только с девицей. Захария, естественно желая ребенка, на такой шаг однако не шел, потому что во всем положился на волю Божию, совершенно смирился. «И оба заматоревша во днех своих беста» (ст. 7) – то есть оба уже были в таких преклонных годах, что можно было потерять всякую надежду на рождение ребенка по самому их возрасту. Во всем этом видно необыкновенное их смирение, в особенности Захарии. «Бысть же служащу Ему в чину чреды своея пред Богом» (ст. 8). У евреев в ветхозаветном богослужении были установлены череды, для которых священник приходил на все время служения из своего города, поскольку священники жили в особых, отведенных им городах. А когда он заканчивал свою череду, которая была значительно большим сроком, чем неделя, как принято в Православной Церкви, то возвращался домой.

«По обычаю священничества ключися ему покадити, вшедшу в церковь Господню: и все множество людий бе молитву дея вне, в год фимиама» (ст. 9–10). Церковь во времена Ветхого Завета представляла собой огороженное пространство под открытым небом, разделенное на отдельные дворы: для язычников, для мужчин, для женщин, и перед самым Святилищем находился особый двор для священников. Само же Святилище – продолговатое прямоугольное здание – состояло из двух частей: первую половину составляло Святое, вторую половину, за завесой – Святое Святых.

Судя по тому, что говорится в Священном Писании, Захария вошел именно во Святое Святых, потому что алтарь находился во второй части храма, а каждение в то время совершалось не кадилом, как сейчас, а с помощью кадильного алтаря, куда насыпали угли, сверху клали фимиам, который воспарял во Святое Святых. Такое священнодействие совершалось раз в году. В это особенно священное время, когда люди ожидали особых милостей от Бога, все напряжено, как подчеркнуто в Евангелии, молились снаружи, ожидая, что ради этого каждения будет подана милость каждому человеку и всему израильскому народу. «Явися же ему Ангел Господень, стоя одесную олтаря кадильного» (ст. 11). Алтарем называлось не такое место, как сейчас, на котором приносится Бескровная Жертва, а определенное построение кубической или прямоугольной формы, на котором совершалось воскурение. В те времена алтари были разные, а не только кадильные. На некоторых из них в жертву Богу приносили животных, а на кадильном алтаре – каждение, означавшее, что самая угодная Богу жертва есть нечто совершено духовное, то есть наша молитва. Кадильный дым и был знаком именно духовного угождения Богу.

«И смутися Захария видев, и страх нападе нань. Рече же к нему ангел: не бойся Захарие: зане услышана бысть молитва твоя, и жена твоя Елисавет родит сына тебе, и наречеши имя ему Иоанн» (ст. 12–13). Захария стоял одесную, то есть по правую сторону, кадильного алтаря и, увидев там Ангела, смутился и испугался. Это закономерно, потому что сверхъестественные события, в том числе явления Ангелов, наводят на людей страх необыкновенной силой благодати, носителями которой они являются. Однако Ангел тут же успокоил Захарию : «будет тебе радость и веселие» (ст. 14) – и сказал ему о скором рождении сына.

Какого должно быть было удивление старца Захарии, который к тому моменту о чаде, видимо, уже совсем не помышлял. И когда совершенно смирился, будучи, как сказано в Писании, «заматоревша во днех своих», вдруг увидел Ангела, сообщившего ему необыкновенную весть, причем не просто о рождении сына-наследника, а о рождении великого человека: «и будет тебе радость и веселие: и мнози о рождестве его возрадуются» (ст. 14–15), то есть многие возрадуются о его рождестве, потому что будут понимать, что это необыкновенный отрок.

«Будет бо велий пред Господем: и вина и сикера не имать пити, и Духа Святаго исполнится еще из чрева матере своея» (ст. 15), то есть не станет употреблять никаких крепких напитков в знак того, что будет подвижником и будет жить не для земного наслаждения, а только для единаго благоугождения Богу и наполнится благодатью Святаго Духа уже « из чрева матере своея: и многих от сынов Израилевых обратит ко Господу Богу их» (ст. 16–17), то есть многих людей вернет через покаяние к Богу.

«И той предидет пред Ним [то есть, пред Господем Богом. – Иг. А.] духом и силою Илииною, обратити сердца отцем на чада, и противныя в мудрости праведных, уготовати Господеви люди совершены» (ст. 16–17), то есть придет, чтобы перед пришествием Господа нашего Иисуса Христа подготовить людей, готовых воспринять Его проповедь – Благую весть. «И Рече Захариа ко ангелу: по чесому разумею сие; аз бо есмь стар, и жена моя заматоревши во днех своих» (ст. 18), то есть Захария поддался человеческой немощи и высказал естественное удивление. Он недоумевал: как такое может быть, – забыв о том, что о рождении необыкновенного сына говорит ему не человек, а Ангел. За это он и был наказан, и одновременно это наказание явилось знамением того, что пророчество обязательно сбудется.

«И отвещав ангел рече ему: аз есмь Гавриил предстояй пред Богом, и послан есмь глаголати к тебе и благовестити тебе сия» (ст. 19–20). Ангел отвечал ему: как ты можешь мне не верить, или не видишь, что перед тобой Ангел, благой вестник (Гавриил означает «благой вестник»), предстоящий пред Богом и ныне посланный тебе благовестить. «И се, будеши молча и не могий проглаголати, до негоже дне будут сия: зане не веровал еси словесем моим, яже сбудутся во время свое» (ст. 20) – за то, что ты не поверил мне, будешь молчать до того дня, пока пророчество не сбудется. Это будет и наказанием тебе, и доказательством, которого ты хотел.

«И беша людие ждуще Захарию: и чудяхуся коснящу ему в церкви» (ст. 21–22). «Коснящу» – то есть «замедлившему», потому что обычно, видимо, продолжительность обряда каждения была меньше, чем диалога Захарии с Ангелом. Дело в том, что Евангелие всегда передает события просто и кратко, пренебрегая подробностями, в отличие от тех писателей, которые выдумывают какие-либо происшествия и украшают их несуществующими подробностями, чтоб предать своей лжи убедительность. Вероятно, некоторое время прошло после того, как Захария, увидев Ангела, испугался, и когда Ангел говорил с ним, то делал, возможно, какие-то паузы, чтоб Захария мог все понять. А возможно, в Евангелии беседа передана не полностью, а лишь сокращенно. Следовательно, Захария пробыл в алтаре так долго, что, возможно, даже Богослужение на время прервалось и псалмы, во время пения которых должно было совершаться это тайное священнодействие во Святилище, были уже закончены – воцарилось молчание.

Когда же Захария вышел, чтобы преподать, как обычно, благословение народу, то не мог ничего сказать и благословение преподал одними жестами. Однако народ понял, что Захарии было явлено некое видение не только по его молчанию, но и по изменившемуся лицу, на котором, без сомнения, отразились его впечатления, может быть даже благодатные ощущения, а, возможно, страх и ужас.

Можно вспомнить близкое к нам по времени событие. Когда святому Серафиму Саровскому во время Пасхальной литургии явился Господь Иисус Христос, то преподобный настолько был потрясен этим, что не мог продолжать богослужения и несколько часов пребывал в молчании. Лицо его при этом то бледнело, то краснело, и служащие вынуждены были отвести его в алтарь, где он стоял в углу, не имея сил для служения. Вероятно, нечто подобное происходило с Захарией, хотя и не в такой степени, потому что есть разница между явлением Ангела и явлением Самого Господа Иисуса Христа. «И той бе помавая им и пребываше нем. И бысть яко исполнишася дние службы его, иде в дом свой» (ст. 22–23). Несмотря на то, что на него напала немота – наказание и одновременно доказательство истинности ангельского пророчества, он все-таки закончил череду богослужений и только тогда вернулся в свой дом.

«По сих же днех зачат Елисавет жена его, и таяшеся месяц пять, глаголющи: яко тако мне сотвори Господь во дни, в няже призре отяти поношение мое в человецех» (ст. 24). Конечно же, супружеская близость старцев не имела целью человеческое наслаждение и плотское утешение, и, может быть, ее давно не существовало, но супруги сошлись ради предсказания Ангела, чтобы исполнить волю Божию. И тогда Елизавета сказала: «тако мне сотвори Господь во дни, в няже призре отяти поношение мое в человецех» (ст. 25). Из ее слов становится очевидным, что поношение более всего относилось именно к Елизавете, потому что видя праведность Захарии, никто не смел подумать, что он грешник, но все предполагали вину его супруги. «Елисавети же исполнися время родити ей, и роди сына. И слышаша окрест живущии и ужики ея, яко возвеличил есть Господь милость свою с нею: и радовахуся с нею» (ст. 57–59). Итак, мы видим, что предсказание Ангела исполнилось: «и многие радовася его рождению», хотя в точности и не понимали, кто родился, но, будучи верующими, смутно предчувствовали, что рождение это принесет радость многим людям. А то, что Иоанн исполнился благодати Святаго Духа еще в чреве матери, видно из евангельского повествования, которое опущено в сегодняшнем чтении. Когда Пресвятая Богородица пришла к праведной Елизавете, то, как сказано, «бысть яко услыша Елисавет целование Мариино, взыграся младенец во чреве ея: и исполнися Духа Свята Елисавет» (ст. 41–42), то есть младенец своими движениями еще во чреве матери пророчествовал о том, что пришла Богоматерь и воплотился Сын Божий. Вот каким благодатным был этот великий праведник .

«И бысть во осмый день, приидоша обрезати отроча, и нарицаху е именем отца его, Захарию» (ст. 59). Казалось бы, произошло нечто обычное: у людей, хотя и преклонного возраста, родился ребенок, однако необыкновенными знамениями сопровождалось как зачатие, так и его пребывание во чреве и рождение. Когда ребенок родился и захотели назвать его Захарией, то его мать, Елисавета, сказала: «ни, но да наречется Иоанн» (ст. 60), ибо Иоанн означает «благодать Божия». Это также было необыкновенным явлением, потому что детей, как видно из последующего повествования, обычно называли именами родственников. В семье, видимо, существовал некий набор имен, которые могли быть даны новорожденному в честь усопших и живых старших родственников: «И реша к ней, яко никтоже есть в родстве твоем, иже нарицается именем тем. И помаваху отцу его, еже како бы хотел нарещи е» (ст. 61–62). Однако и Захария, не сговариваясь с Елисаветой, дал сыну то же самое имя, потому что родители хотели показать, что рождение этого младенца не их заслуга, а действие божественной благодати.

«И испрошь дщицу, написа глаголя: Иоанн будет имя ему. И чудяхуся вси. Отверзошася же уста его абие и язык его, и глаголаше благословя Бога» (ст. 63-64). И когда все это исполнилось, разрешились уста Захарии, и страх был на всех живущих рядом с ними, и во всей стране иудейской рассказывали об этом необыкновенном рождении. «И положиша вси слышавшии в сердцы своем, глаголюще: что убо отроча сие будет» (ст. 66), то есть что будет, когда младенец станет взрослым, совершенным человеком, если при его зачатии, чревоношении, рождении совершились такие необыкновенные знамения? «И рука Господня бе с ним» (ст. 66), то есть благодать Божия была с ним явственно и содействовала ему так, что это видели окружающие. «И Захария отец его исполнися Духа Свята, и пророчествова, глаголя: благословен Господь Бог Израилев, яко посети, и сотвори избавление людем своим <…> И ты, отроча, пророк вышняго наречешися: предидеши бо пред лицем Господним, уготовати пути его <…> Отроча же растяше и крепляшеся духом: и бе в пустынех, до дне явления своего ко Израилю» (ст. 67–68, 76–77, 80). Захария понял, что отрок, который родился от него и рождение которого он приписывал Богу самим именем Иоанн, «благодать Божия», и будет тем величайшим Пророком, который придет перед лицом самого Господа, воплотившегося Сына Божия, Мессии, чтобы подготовить пути Ему в сердцах человеческих. И отрок рос, укреплялся духом и пребывал в пустыне до дня своего явления Израилю.

Существует предание о том, что во время гонения Ирода на Вифлеемских младенцев которые были истреблены с целью убить вместе с ними и Богомладенца Христа, Ирод, зная о необыкновенном рождении Иоанна и предполагая вероятным, что он Мессия, решил уничтожить и его. Для этого он послал воинов в Горнее. Захария встал на защиту своего сына и был убит, а Елизавета бежала в пустыню и скрылась в пещере. Есть свидетельства, что стены пещеры сомкнулись, и воины не увидели, куда спряталась праведная Елизавета с младенцем Иоанном. Вскоре она почила, так как была уже в преклонных годах, а Иоанн воспитывался совершенно один под водительством Божиим.

Это также свидетельствует о том, что он был необыкновенным человеком, избранником Божиим и высшим из всех пророков. Он не учил ничему человеческому, хотя бы потому, что воспитывался в пустыне, и все, что он говорил, внушал ему Дух Божий, открывая Божественные истины. Поэтому учение Иоанна Крестителя и его слова, приведенные в Евангелии, безусловно, не человеческие, а Божественные, следовательно, мы должны принять их всей душой. Когда он, услышав глас Божий и по внушению его вышел из пустыни, то говорил всем: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Иоанн Креститель учил покаянию. Эти слова о покаянии и о добродетельной жизни, правильнее сказать покаянной, – учение не человеческое, но благодатное, внушенное Духом Святым.

В день рождества Иоанна Крестителя мы должны радоваться, что через него Бог послал нам нужнейшее для нашего спасения, возвышенное учение о покаянии, и должны понимать, что непостижимые для нашего разума Божественные истины преподаются через необыкновенных в сравнении с нами, но, в общем-то, таких же, как и мы, людей. Поэтому нельзя умалять значение того или иного человека в деле спасения и думать, что спасение произойдет само собой, помимо нашей воли. Все зависит от человеческой воли.

С одной стороны, не было бы Иоанна Крестителя, не было бы учения о покаянии. Конечно же, он избранник Божий и Господь его охранял. Но с другой стороны, не будем забывать, что он человек, подобный нам и соизмеримый с нами. Без нашего собственного человеческого понуждения, без участия людей, через которых промысел Божий совершает наше спасение, этого спасения, может быть, и не будет. Не будем пренебрегать людьми, которых Промысл Божий послал нам, чтобы сделать более удобным а, может быть, вообще возможным наше спасение в вечности.