О твердости в вере

(Евангелие от Матфея, 67 зачало, глава XVI, стихи 13-19)

Сегодня, в день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла, мы читали отрывок из Послания апостола Павла к Коринфянам, в котором он рассказывает о себе. А также евангельское повествование о том, как апостол Петр исповедал Иисуса Христом, Сыном Бога Живого и за это услышал похвалу от Господа: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Однако не стоит думать, что слова Господа, обращенные к апостолу Петру, относятся только к нему. Подвиги апостола Павла и те необыкновенные откровения, которых он сподобился, и те лишения и скорби, которые испытал, были также не только у него. Конечно же, в тех местах Нового Завета, которые мы сегодня читали, речь шла о совершенно конкретных событиях и явлениях, но нечто подобное переживали и прочие апостолы.

Церковь вспоминает сегодня святых первоверховных апостолов Петра и Павла не потому, что они превосходят других апостолов своей святостью и мудростью или считаются более совершенными – первоверховными в духовном отношении. Причина этого, скорее, в том, что, по преданию, апостолы Петр и Павел погибли в один и тот же день: апостол Петр был распят в Риме, а спустя год, в тот же самый день, император Нерон казнил апостола Павла. Апостол Петр почитал себя недостойным быть распятым таким же образом, как Господь наш Иисус Христос, и потому упросил, чтобы его распяли вниз головой. Вообще же, распятие считалось самой позорной казнью, которой подвергались только иноплеменники, не имевшие римского гражданства. Потому апостол Павел, как римский гражданин, был казнен более, если так можно выразиться, человеколюбиво – ему отсекли голову.

Апостол Петр в числе прочих апостолов был призван Самим Господом Иисусом Христом еще во время Его земной жизни, а апостол Павел – после Вознесения Господня и начала апостольской проповеди. Как мы знаем, апостол Павел прежде был даже гонителем Церкви, о чем он всегда с сокрушением вспоминал, почитая себя недостойным апостольского звания. Вменяя ни во что свои собственные заслуги, он говорил: «Благодатию Божиею есмь то, что есмь» (1 Кор. 15, 10). Его призвание на апостольское служение произошло чудесным образом, когда Господь Иисус Христос явился ему Сам в сиянии Своей славы. Это сияние ослепило глаза апостола, открыв его душевные очи. Мы помним, что и апостол Петр имел на своей совести тяжкий грех: он трижды отрекся от Господа Иисуса Христа. Воспоминание об этом было для него самым страшным наказанием, оно мучило и смиряло его на протяжении всей его жизни, хотя Сам Господь уже простил его. Как человек чрезвычайно ревностный и имевший особенно сильную любовь к Спасителю, Петр и не нуждался в ином наказании, кроме мук совести. Священное Предание говорит, что он начинал горько плакать всякий раз, когда пел петух, даже после того, как Спаситель троекратно вопросил его: «Любишь ли ты Меня?» (см. Ин. 21, 15–17) и тем самым как бы омыл его, зачеркнув троекратное отречение. Даже на иконах апостола Петра изображают с бороздами от слез на щеках.

И вот эти два человека, столь тяжко согрешившие – один как гонитель Церкви Христовой, другой как предатель, отрекшийся от своего возлюбленного Учителя и Господа, – были восставлены Спасителем и возведены на апостольское служение. Святая Православная Церковь почитает их как первоверховных апостолов, ибо апостол Петр возглавлял проповедь христианства среди иудеев, а Павел – среди язычников. Мы должны всегда иметь перед глазами примеры этих апостолов и помнить, что Господь не только восставил их от тяжких согрешений, но и сподобил величайшей благодати. Потому и мы не вправе отчаиваться или унывать. Нам нужно помнить, сколь ревностными людьми были апостолы Петр и Павел. Несмотря на то что апостол Павел гнал христианскую Церковь, он был при этом чрезвычайно ревностным верующим иудеем. Может быть, именно из-за такой своей чрезмерной, ложной ревности он и не принимал учения Спасителя, считая своей священной обязанностью служить отеческому преданию, то есть фарисейскому вероисповеданию, в котором он был воспитан и которое почитал истинным до тех пор, пока ему не явился Спаситель и не обличил его противление воли Божией.

Хотя в Священном Писании не говорится подробно о том, какие откровения были апостолу Петру и какие духовные ощущения он испытывал, однако мы не должны легкомысленно предполагать, что он обладал меньшими духовными дарованиями или верил как-то иначе, чем апостол Павел, об откровениях которого нам хорошо известно из Писания. Но вот как повествует Евангелие об исповедании Петра: «Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живаго» (ст. 13–16). В этих нескольких словах – краткое, но всеобъемлющее богословие. Вот истина, которую искали многие философы и мудрецы. Целые народы мучились оттого, что, будучи погруженными во тьму неведения, смутно жаждали откровения этой истины, но не могли найти ее. И от лица всех апостолов Петр, как наиболее порывистый и простой человек, всегда без обиняков выражающий свое мнение, открыл нам всем Истину: «Ты – Христос, Сын Бога Живаго». И Спаситель не сказал, что слова апостола неуместны, Он не прервал его, как некогда прервал богатого юношу, назвавшего Его Учителем благим: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог» (Мф. 19, 17). Спаситель действительно есть Благой Бог, но Он желал научить юношу не льстить, поэтому объяснил ему: «Если твои слова искренние, то и почитай Меня как Бога, а если ты хочешь польстить Мне, то не делай этого, потому что никто из людей не достоин называться благим». Но вот апостола Петра Спаситель, напротив, похвалил: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (ст. 17). Исповедание Петра не было ни плодом его собственных размышлений (ведь человеческий разум – это та же плоть), ни результатом движения каких-то человеческих, пусть даже возвышенных, чувств (то есть результатом движения крови). Нет, это было откровение Божие, внушение свыше, несомненное действие Духа Святого.

К возвышенным истинам, собственно – к Истине, невозможно прийти одними человеческими усилиями, ибо только Бог может открыть человеку Истину, утвердить его в ней и сохранить в ней до конца его дней. «И Я говорю тебе (продолжает Спаситель. – иг. А.): ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (ст. 18). В этих словах речь идет о вере апостола Петра. Самого Петра нельзя назвать камнем, ведь мы помним о его троекратном отречении, знаем, что почти сразу после этой похвалы, когда апостол захочет проявить неуместное милосердие по отношению к Господу, Он скажет ему: «Отойди от Меня, сатана!» (Мф. 16, 23). Итак, камнем назван не сам Петр как немощный человек, а его вера, дарованная ему Богом. А поскольку его краткое, но искреннее исповедание веры «Ты – Христос, Сын Бога Живаго» будет сохраняться и каждым верующим человеком, в первую же очередь, сохранялось апостолами и святыми отцами, подвизавшимися во все времена, постольку и «врата ада не одолеют» ни какого-то отдельного христианина, ни всю Церковь, составляющую народ Божий.

Можно привести интересный пример, основанный на сравнительно недавних событиях гонений на Церковь 1930-х годов. Тогда, после официального закрытия монастырей, некоторые ревнители благочестия по своей инициативе организовывали так называемые подпольные монастыри. Время от времени их раскрывали, верующих арестовывали, допрашивали и пытали. Те христиане, которые с самого начала вели себя твердо, – остались до конца преданными Христу и сохранили в чистоте свою совесть. А те, которые шли на какие-либо компромиссы, впоследствии, желая оправдаться, как правило, предавали своих друзей и собратьев по вере и вели себя довольно низко. Конечно, о них можно сожалеть и не нужно их осуждать, потому что все это обычно совершалось под невероятным давлением, даже под пытками. Но вот другой пример. Иеромонах Игнатий, в схиме Иоанн (Кевролетин) был постриженником Верхотурского Николаевского монастыря и подвижником благочестия времен советской власти. На допросе после ареста он сразу же сказал: «Для меня монашество выше советской власти, и потому, если стоит выбор между советской властью и монашеством, я предпочитаю монашество и не признаю советскую власть». На втором допросе он еще более категорично заявил: «Я к советской власти отношусь враждебно, раскаиваться в этом не хочу и больше никаких показаний давать не буду». Следователи, видимо, поняли, что больше ничего от него не добьются, и дали ему всего лишь три года. По милости Божией он выжил и окормлял многих людей вплоть до самой своей смерти, до начала 60-х годов. Хотя иеромонах Игнатий вытерпел много скорбей и унижений даже после заключения, он, что самое главное, сохранил свою совесть чистой. Те же, кто под нажимом со стороны следователей, людей совершенно бесчеловечных и вероломных, пытались как-то оправдаться в их глазах, в конечном счете становились предателями и оговаривали многих невинных людей. Но что самое интересное, сами они как раз и получали наибольшие сроки, потому что признавали себя виновными. Можно сказать, что они были наказаны еще в этой жизни. Но еще раз хочу подчеркнуть, что мы, наверное, еще более немощные люди, чем они, и не имеем права никого осуждать. Я хотел бы только сказать о твердости тех простых людей, которые не шли ни на какие компромиссы, которые говорили ясно и просто, исповедуя себя христианами и не боясь сказать о своем отрицательном отношении к советской власти. Они не желали раскаиваться перед ней, потому что это совершенно неуместно – раскаиваться мы должны только перед Богом.

Приведу еще такой пример. Один простой мирянин проповедовал в советское время, распространяя слово Божие. Когда его арестовали и потребовали признать свою вину, то он ответил: «Я проповедовал Христа и буду проповедовать» – и отказался давать другие показания. Его отпустили со следующей характеристикой: «Для следствия не представляет никакого интереса, религиозный фанатик». Вот что значит твердость. Такие люди имели в себе ясную, простую, живую веру – не подробное, точное знание христианского учения (хотя это тоже важно), но живую сердечную веру. Они в своем сердце действительно верили, что Христос есть Сын Бога Живого. Про них можно сказать не только то, что они являются истинными членами Церкви и как бы стоят на камне, но и то, что они сами стали неким несокрушимым камнем. Поэтому слова Спасителя «И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» относятся не только к святому апостолу Петру, но и ко всем апостолам, ко всем святым отцам и всем их ученикам, то есть верующим людям всех времен, от первого до двадцать первого столетия.

Некогда ученики апостола Павла стали терять к нему доверие и даже была опасность, что они могут пренебречь учением, которое он им преподал. Ведь люди часто проводят такую связь между человеком и его учением: если учитель оказался в каком-то отношении недостойным или просто заурядным человеком, то и его учение они склонны считать неправильным. Потому апостол Павел был вынужден, как он сам говорит, в безумии хвалиться, ради того чтобы утвердить своих учеников в вере, чтобы они не потеряли богооткровенное учение и не пренебрегли им: «А если кто смеет хвалиться чем-либо, то (скажу по неразумию) смею и я. Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я» (2 Кор. 21–22). Сейчас многие относятся к евреям с презрением, потому что они отреклись от Христа, но мы знаем, что первыми проповедниками Евангелия были почти исключительно евреи и лишь немногие происходили из язычников. Известно, что апостол Лука был эллином, подавляющее же большинство апостолов и вообще первых христиан были евреями. И поскольку многие лжеучителя, используя то уважение, которое первые христиане испытывали к евреям как к носителям истины, похвалялись своим происхождением, то апостол Павел был вынужден говорить о себе: «Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я. Христовы служители? (в безумии говорю:) я больше» (ст. 22–23). Конечно, апостол Павел не мог сказать, что он больше апостолов. Он говорил о тех проповедниках, которые пусть и проповедовали в какой-то степени истинное учение, но в то же время преследовали личные цели, может быть, обогащения или славы.

«Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного» (ст. 23–24). Тридцать девять ударов палкой – это, конечно, страшное наказание. Иудейский закон не разрешал давать более сорока ударов. «Три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников» (ст. 25–26). Обратите внимание – мы обычно молимся о том, чтобы у нас не было никаких неприятностей, чтобы нам избежать скорбей, не подвергнуться насилию со стороны других людей, например, разбойников или воров. А святой апостол Павел – избранный сосуд Духа Святого – терпел необыкновенные скорби: он тонул, на него нападали и, наверное, грабили разбойники, его жизнь подвергалась всяческим опасностям. Почему же Господь не хранил его от этого? Он хотел закалить его, как металл в горниле, чтобы его ревность стала видна всем. «В опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников (апостолу нигде не было покоя: ни среди своих соплеменников, ни среди чужих. – иг. А.), в опасностях в городе, в опасностях в пустыне (он не был в безопасности ни среди людей, где все, казалось бы, чувствуют себя спокойно, ни в пустыне. – иг. А.), в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями (даже и от тех, которых почитал братьями-христианами, он терпел скорби. – иг. А.), в труде и в изнурении, часто в бдении (не в смысле молитвенного бдения, а в том смысле, что он не имел возможности дать своему телу отдыха. – иг. А.), в голоде и жажде, часто в посте (здесь имеется в виду не только подвиг поста, но и вынужденный пост. – иг. А.), на стуже и в наготе» (ст. 26–27).

«Кроме посторонних приключений, у меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах» (ст. 28). Кроме всех этих скорбей, к апостолу ежедневно приходили толпы людей со всей вселенной с разными вопросами. Тот, кто вынужден постоянно общаться, знает, как это необыкновенно утомительно. Бывает тяжело принять за день даже десять человек и побеседовать с ними по разным вопросам. А у апостола Павла было ежедневное «стечение людей», которые приходили спросить о вере или получить указания, как им поступать в тех или иных обстоятельствах в уже основанных им церквах. На апостоле лежала забота не об одной какой-нибудь церкви, допустим коринфской, а обо всех церквах, основанных им во многих городах вселенной. При всем том и время тогда было небеспечальное: отовсюду гонения и скорби. И люди приходили к апостолу и спрашивали, что им делать в каких-либо затруднительных ситуациях. Он один носил тяготы всех этих людей, заботясь о том, чтобы во всех церквах было благополучие, укреплялась духовная жизнь и сохранялся мир между братьями.

«Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? (конечно же, молитвой, духом. – иг. А.) Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу. В Дамаске областной правитель царя Ареты стерег город Дамаск, чтобы схватить меня; и я в корзине был спущен из окна по стене и избежал его рук» (ст. 29–32). Апостол Павел, говоря о своих немощах, описывает такой смешной, в человеческих глазах, эпизод: его посадили в корзину и спустили из окна. Однако же это была та самая немощь, которая прославляет истинного христианина. «Не полезно хвалится мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним. Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь, разве только немощами моими» (гл. 12, 1–5). Конечно же, здесь апостол Павел в прикровенной форме рассказывает о себе. Но повторю еще раз, что все то, что он говорил о себе, безусловно, можно отнести и к апостолу Петру, и ко всем святым апостолам. Они также сподобились получить те или иные откровения и видения, действительно духом восхищались на небеса, но вместе с тем, подобно апостолу Павлу, терпели в своей жизни неисчислимые и самые страшные скорби.

«Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня» (ст. 6). Здесь проявляется смирение апостола Павла. Он не хотел, чтобы кто-то подумал о нем нечто большее, чем увидит своими глазами: каким вы меня видите, так обо мне и думайте, я не хочу рассказывать о своей внутренней жизни, чтобы вы не подумали больше, чем можете видеть снаружи. А видели они его чудеса, его бесстрастие, конечно же, и телесные немощи. Однако то, что апостол скрывал о своей внутренней жизни, видимо, было неизмеримо больше, чем все те чудеса, великие дела и подвиги, которые он совершил ради проповеди Евангелия и ради спасения людей. Далее он уже говорит о своих болезнях и телесных страданиях: «И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился» (ст. 7). Настолько тяжким и невыносимым было это страдание, что апостол называет его жалом плоти, понимая, что это от сатаны. Некоторые толкователи говорят, что это были те скорби, которые апостол испытывал во время своей проповеди. Другие, с которыми согласен и я, так как их мнение кажется мне более убедительным и соответствующим тексту, считали, что речь идет о какой-то невыносимой телесной болезни. По предположениям некоторых толкователей, а также судя по тому, как апостол Павел изображается на иконах (а его иконописное изображение имеет портретное сходство, потому что впервые апостолов Петра и Павла изобразил апостол Лука), видимо, это была болезнь глаз. Болезнь, столь нестерпимая, что в одном из посланий апостол говорит своим ученикам галатам: «Если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне» (Гал. 4, 15). Апостол так страдал, что ученики были готовы, если бы только это было возможно, отдать ему свои здоровые глаза. Кто испытал это на себе, тот знает, что глазная боль доставляет невыносимые страдания. Впрочем, болезнь глаз – это только предположение, но важна сама суть. Несомненно, апостол испытывал такие тяжкие страдания, что был не в состоянии описать их никак иначе: «Дано мне жало в плоть, ангел сатаны». Характеристика, наверное, исчерпывающая. «Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова» (ст. 8–9).

Итак, апостол Павел рассказывает о скорбях, которые он претерпел из-за гонений, и о каких-то своих таинственных страданиях, по всей видимости, о невыносимой телесной болезни. И все эти немощи были присущи, конечно же, и остальным апостолам, которые также были гонимы, терпели и голод, и жажду, и нападения от разбойников, и прочее. Можно сказать, что на долю каждого из апостолов выпали все скорби, какие только можно себе вообразить, об избавлении от которых любой человек молится изо всех сил. Да и оканчивалась их жизнь страшными мучениями: кроме апостола Иоанна Богослова, все они погибли насильственной смертью. Поэтому, как вера апостола Петра относится ко всем христианам и, в первую очередь, к апостолу Павлу, так и страдания, скорби и откровения апостола Павла также относятся ко всем истинным христианам и, в первую очередь, конечно же, к апостолу Петру.

Мы видим, что сами по себе апостолы Петр и Павел были весьма немощными людьми. Один из них по ложной ревности и из-за своих заблуждений гнал Церковь, а другой – из-за самонадеянности не смог сохранить преданность своему возлюбленному Учителю и трижды отрекся от Него. Но Господь восставил их и сподобил необыкновенно возвышенного духовного состояния. Апостол Павел дерзновенно на всю вселенную хвалился своими немощами – его безграничное смирение было столь велико, что он считал себя ничтожнейшим человеком. Из аскетических писаний святых отцов мы, конечно же, знаем, что в человеке, в котором обильно действует благодать Божия, в первую очередь, откровенно и ясно проявляется смирение. Кто велик по обилию Божественных дарований, тот все более смиренно думает о себе и считает себя наихудшим из людей.

По сей день мы всегда перед Причащением молимся словами апостолов Петра и Павла: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз». Заметьте, что вначале мы произносим исповедание апостола Петра, а затем слова апостола Павла, который называет себя самым первым грешником из всех людей. Таким образом, в одной молитве соединяются вера Петра и смирение Павла, дерзновение и самоуничижение. И мы, взирая на пример этих великих апостолов, этих великих подвижников духа, будем подражать им. Будем молиться, трудиться, ревновать о своем спасении, чтобы нам стать истинными христианами, несмотря на все наши падения и унижения, которым мы по собственной вине подвергаемся от дьявола. Для того чтобы нам соединить в себе веру Петра и смирение Павла – верить, что Иисус есть Христос, Сын Бога Живого, и одновременно считать себя первыми из грешников.

12 июля 2000 года