О решимости исполнять евангельские заповеди

(Евангелие от Луки, 24 зачало, глава VI, стихи 17-23)

О Божественном Откровении, Священном Писании, можно было бы сказать словами пророка Давида: словеса Твоя «бездна многа» (Пс. 35, 7). Действительно, даже за самыми обыкновенными человеческими словами порой кроется глубокий таинственный смысл – особенно удачно этим пользуются поэты и писатели, придавая простым повествованиям таинственность и загадочность и таким образом заставляя людей почувствовать некую недоговоренность и домыслить недосказанное. И если люди умудряются свои в общем ничего не значащие переживания, а иногда даже и низменные чувства изобразить так привлекательно, – то какова же глубина слова Божия! Слова Писания, хотя и произнесенные человеческими устами, изречены действием Святого Духа. Обыкновенно человек произносит слова под действием своего собственного духа, не только ограниченного, но и оскверненного грехами, а иногда к этому человеческому действию присоединяется еще и действие падших духов, но, тем не менее, слово человека имеет некую привлекательность – при помощи слов, такого, казалось бы, слабого средства, люди покоряют друг друга, заставляют других исполнять свою волю, преклоняться перед собой и совершать многие удивительные вещи. Как же мы должны изумляться слову Божию, тому, когда человеческими устами и человеческой рукою движет Дух Святой! В простых, казалось бы, выражениях Священного Писания нам открываются глубочайшие, может быть, правильнее сказать, высочайшие тайны, тайны Царствия Небесного – как сказал Сам Господь наш Иисус Христос. Он пришел открыть нам «сокровенное от создания мира» (Мф. 13, 35).

В евангельском повествовании, которое мы слышали сегодня, в день памяти преподобного Серафима Саровского, может быть, даже в большей степени, чем во многих других местах Священного Писания есть эта неизмеримая глубина и таинственность. Спаситель сказал: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие» (ст. 20).

И далее перечислены прочие заповеди блаженств, о которых можно было бы говорить бесконечно, но мы остановимся только на первой заповеди: «Блаженны нищие духом», – и при этом вспомним жизнь и сам внешний облик преподобного Серафима Саровского. Мы привыкли представлять его таким, как изобразил его некий самодеятельный художник, может быть, недостаточно искусный, однако имевший возможность написать преподобного Серафима с натуры. На этом портрете он выглядит согбенным старцем в белом балахоне, в мягкой невзрачной камилавке, с медным распятием на груди и посохом в руках. Притом его облик отличается от изображений на иконах, созданных перед прославлением угодника Божия в 1903 году, – они написаны в академическом стиле, поскольку иначе тогда никто писать не умел. На портрете, в отличие от иконных изображений, лицо преподобного выглядит изможденным и хотя оно широкоскулое, но впалые щеки и полузакрытый взгляд свидетельствуют о его необыкновенных подвигах, или, как принято говорить, – аскетизме. Уже сам его облик приоткрывает тайну души преподобного Серафима, свидетельствует о том, что он исполнил заповедь Господа Иисуса Христа «Блаженны нищие духом». Нищета сквозит во всем его внешнем виде. После того как на преподобного Серафима напали разбойники, он остался фактически калекой – был сгорблен и передвигался, опираясь на длинное топорище. Его простая холщовая сумка была наполнена камнями, а поверх них лежало Божественное Евангелие, которое он постоянно читал, – по одним сведениям, каждый день он прочитывал одного евангелиста, а по другим, – в течение недели прочитывал весь Новый Завет.

Но была ли нищета преподобного Серафима только внешней, был ли он только как обыкновенный нищий, не имеющий имущества, обедневший до последней степени? Нужно вспомнить, что преподобный Серафим происходил из довольно обеспеченной купеческой семьи и мог жить, по крайней мере, безбедно. Само его отречение от мира, от имущества своих родителей уже, таким образом, свидетельствует о его стремлении к нищете телесной как к средству для стяжания нищеты духовной. Сама по себе нищета несколько смиряет человека – человек, испытывающий нужду, может быть, достоин снисхождения и жалости не только от людей, но и от Бога. Однако никак нельзя сказать про него словами Спасителя «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие». То, что происходит с человеком по необходимости, без его воли, еще не является его собственным или тем более добродетелью, а в лучшем случае, скорбью, которая заставляет окружающих сочувствовать такому человеку.

Что же значит «нищие духом», почему Спаситель называет таких людей блаженными? Мы должны вникнуть в это глубочайшее изречение, за каждым словом которого скрывается бездна смысла. Что значит «блаженны»? Блаженство – это высочайшая степень человеческого счастья, а в ином месте Господь Иисус Христос сказал: «Никто не благ, как только один Бог» (Лк. 18, 19), значит, блаженство есть приобщение к благости Божией. И потому человек, через исполнение заповедей соединившийся с Господом, в своей душе ощущает некое Божественное действие – как дерзновенно выражаются святые отцы, человек обожается, или, обожествляется, как более привычно нам говорить, то есть становится Богом по благодати: «Аз рех: бози есте, и Сынове Вышняго вси» (Пс. 81, 6).

«Блаженны нищие духом». Господь наш Иисус Христос противопоставляет обычному представлению человека о блаженстве и счастье богооткровенное учение об истинном блаженстве. Ведь, согласитесь, что не только в древности, но и в наше время многие считают признаком Божия благоволения земное преуспеяние. И если человек испытывает какие-то житейские, человеческие скорби, то, как правило, даже верующими людьми это воспринимается как гнев Божий, как наказание от Господа за какие-то тайные или явные грехи человека. Но Спаситель отвергает представление своих слушателей, которые благочестие человека считали как бы удостоверенным свыше лишь в том случае, если оно сопровождалось земным благополучием. «Блаженны нищие духом» – не просто нищие, а нищие духом, то есть обнищавшие от всякого земного пристрастия, своего мнения и сладострастия. Блаженны те, дух которых отвращается от трех основных, по учению святых отцов, страстей: славолюбия, сластолюбия и сребролюбия, или любостяжания. «Блаженны нищие духом». Мы видим, что преподобный Серафим Саровский стяжал глубочайшую духовную нищету, так что она сквозила в его поведении, его внешности, отношении к людям – в неизмеримом, непонятном смирении, которое не смогли понять даже братья Саровской обители, осуждавшие его за то, что он ведет какой-то странный образ жизни: принимает монахинь, не ходит в храм, причащается в пустыне. Все казалось им не таким, каким оно должно быть, потому что эти люди – пусть сами они и спасались, но высокого преуспеяния не достигли – мерили духовного человека своей малой мерой. Не только собственно нищета духовная обнаруживалась в облике и поведении преподобного, но и блаженство от приобщения к благости Божией, которое сквозило в его взоре, словах и даже в том приветствии, с каким он обращался ко всем людям, приходившим к нему. Конечно же, эти слова были глубоко искренними и произносились от всей души. «Христос воскресе, радость моя!» – говорил преподобный Серафим каждому человеку. Благость Божия действовала через него, и как Бог всех принимает и объемлет Своей любовью, так и преподобный Серафим, будучи носителем этой благости Божией, изливал ее на всех, кто с ним так или иначе соприкасался.

«Блажени нищии духом: яко тех есть Царствие Небесное» (Мф. 5, 3), – преимущественно тем, кто стяжал эту добродетель и исполнил то, что требует от человека Господь, и принадлежит Царствие Небесное. Такие люди уже не живут ничем земным, не стремятся ни к чему временному, но желают, чтобы все небесное, возвышенное и духовное воцарилось в них, стало их достоянием, а сами они сделались рабами Небесного Царя и гражданами Царствия Небесного. Что же такое Царствие Небесное? Во-первых, само слово «Царствие» указывает на то, что это господство – безраздельное господство всего небесного, Божественного. Небесное противопоставляется земному, человеческому, всем нашим ограниченным представлениям о счастье и даже о духовности. Однако это Царство Небесное водворяется в душе человека уже тогда, когда он находится на земле. Мы познаем его внутри себя, ибо «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21), по словам самого Господа. Это же Царствие откроется когда-то для всего человечества, и если мы покаемся, то окажемся внутри него, а в противном случае, если Господь нас не простит, мы останемся вне Царствия Небесного. Но откроется оно для всех, все познают, что именно оно является настоящей реальностью, а не та окружающая нас действительность, которая, несмотря на свою как будто несомненную подлинность, проходит и исчезает как дым, – исчезает вместе с прожитой так или иначе человеческой жизнью.

Преподобный Серафим Саровский имел в себе Царствие Небесное уже во время своей земной жизни. Он рассказывал, что однажды его особенно впечатлили слова Евангелия о том, что у Небесного Бога Отца многие обители на Небесах. Так бывает иногда, особенно с угодниками Божиими, что знакомые слова Священного Писания вдруг производят на них необыкновенное впечатление. И вот он захотел узнать, что же это за обители. Стал молиться об этом Господу и во время молитвы был восхищен на Небеса, подобно апостолу Павлу, восхищенному до третьего неба, и созерцал неизреченные тайны Божии. Когда преподобный рассказывал об этом своем откровении и погружался в воспоминание виденного, он, как говорят очевидцы, поневоле, не владея собой, указывал рукой на свое сердце – благодать Божия ощущается прежде всего сердцем – и на некоторое время, иногда на полчаса, замолкал, как бы вновь созерцая то, что когда-то видел, будучи восхищен на Небеса. Таким образом, Царство Небесное было показано ему в откровении, когда его ум был восхищен на Небеса, но вместе с тем оно сошло и в его сердце – в сердце, казалось бы, такое же, как у нас, обыкновенное, человеческое. Мы иногда забываем, что преподобные отцы были такими же людьми, как и мы, и видим лишь то, что они достигли уже в конце жизни в результате своего подвига. Мы смотрим на них как бы через призму своего благоговения и почитания и не думаем о том, что к своему блаженному состоянию эти люди пришли через страшную, мучительную борьбу. Так, например, из некоторых воспоминаний современников известно, что преподобный Серафим Саровский на протяжении трех лет коленопреклоненно молился на камне, воздевая руки к небу и умоляя Бога: «Боже, милостив буди мне грешному». Мы смотрим на это как на нечто прекрасное: «Вот какой подвижник! Вот какой суровый подвиг он совершал!» Но мы должны вспомнить хотя бы о такой простой вещи, что стоять долго на коленях, я уже не говорю на камне, – это невероятная, нестерпимая для человека мука. Однако преподобный Серафим стоял на камне и днем, и даже ночью – на втором камне в своей келье. Камень этот так стерся, что на нем появились ложбины от его ног. Но самое главное не собственно мучительный подвиг, совершенный преподобным Серафимом, а то, что привело его к этому подвигу. По мнению некоторых составителей его жизнеописания, он подвергся страшнейшей хульной брани и не мог молиться никакой другой молитвой, кроме молитвы мытаря: «Боже, милостив буди мне грешному». По мнению других, он переживал в это время оставление благодати, что для людей, испытавших полноту благодати, является невыразимой и ужасной мукой, равной смерти. Из книги о преподобном Силуане Афонском мы знаем, что он, испытав обилие благодати и потом лишившись ее, всю жизнь трудился, пытаясь вернуть то, что пережил в начале подвига. Преподобный же Серафим Саровский, как нам известно, во время богослужения сподобился явления Господа Иисуса Христа и на несколько часов потерял контроль над собой: стоял как оцепеневший, меняясь в лице и не имея возможности даже объяснить свое состояние. Таково было действие неизъяснимой благодати, посетившей его при этом явлении Спасителя. Некоторые составители жития преподобного Серафима говорят, что когда эта благодать умалилась или в какой-то степени оставила его, то он испытывал невыразимую муку и молился молитвой мытаря, чтобы вернуть потерянную благодать.

Столь же непостижима и строгость поста Серафима Саровского: он питался травой и на протяжении нескольких лет ничего более не вкушал. Но нужно помнить, что подвиги совершаются по большей части для борьбы со страстями – и Серафим Саровский стал таким, каким мы его знаем, потому что был настроен по отношению к самому себе, своим грехам и немощам совершенно бескомпромиссно: никогда и ни в чем не извинял себя. Когда его спросили, чего не хватает современным подвижникам, он сказал: «Только одного – решимости». Эти слова прежде всего говорят о его внутреннем состоянии – значит, в нем решимость была. Недаром старцы назвали его в монашеском постриге именем Серафим, то есть «пламенный». Они видели в нем эту необыкновенную готовность исполнить все до конца. А если в нас такой решимости нет – я говорю о решимости не к подвигам, которые, может быть, нам недоступны, а к исполнению заповедей, – то, конечно же, мы ничего не исполним, независимо от того, будут ли нам благоприятствовать внешние обстоятельства или нет. Вот единственная причина, которая препятствует нам стать истинными христианами.

«Блаженны нищие духом, яко тех есть Царствие Небесное». Преподобный Серафим Саровский исполнил эту заповедь и стяжал Царствие Небесное еще здесь, в земной жизни. Он имел такое дерзновение к Богу, что по его молитвам и другие люди сподоблялись откровений, в которых им приоткрывались тайны Царствия Небесного. Так, на его мирского ученика, помещика Мотовилова, по молитве преподобного Серафима сошел Святой Дух, а одна инокиня сподобилась быть свидетельницей того, как преподобному явилась Божия Матерь. Между тем он был обыкновенный человек. Это сейчас мы смотрим на него едва ли не как на земного Ангела, а ведь преподобный Серафим имел самое простое происхождение: он был купцом, торговцем, с детства привык к суете, умел выгодно торговать, о чем сам не стыдился вспоминать. В своей беседе с Мотовиловым он говорил об этом, уподобляя стяжание благодати Божией торговле.

«Мы торговали, – рассказывал преподобный, – не любым товаром, а тем, который больше приносил прибыли». Значит, святой Серафим ранее приобрел достаточный навык, даже определенный опыт в торговле. И этот торговец, казалось бы, человек совершенно чуждый всего духовного, вдруг становится земным Ангелом. Как же это произошло? Мы не понимаем того, какая громадная разница существовала между образом жизни людей купеческого сословия, из которого вышел преподобный Серафим Саровский, и образом жизни, который он избрал, – монашеским, подвижническим, отшельническим. Не способность к телесным подвигам, не что-то иное, но прежде всего решимость сделала преподобного Серафима таким, каким мы его ныне знаем. Правильнее сказать, он сам себя сотворил истинным христианином, стал нищим духом, исполнился Божественного блаженства, стяжал Царствие Небесное внутри себя и свидетельствовал о блаженстве и благости этого Царствия всем тем, кто с ним общался. Свидетельствует и нам.

Преподобный Серафим в особенности переживал о том и страдал от того, что христиане его времени – хотя это и к нам, конечно, относится – забыли о цели христианской жизни, о том счастье, блаженстве, которое они должны испытывать, стяжав благодать Божию и сделавшись истинными христианами. Истинного же христианина отличает не только нравственная жизнь, но и внутреннее единение с Богом, богообщение, можно сказать, – богоединение. Мы должны следовать учению преподобного Серафима Саровского и иметь решимость, подобную его решимости, бескомпромиссно стремиться к исполнению евангельских заповедей, не оправдывая себя никакими убедительными словами, мудреными или простыми. Ничто не оправдает человека, если Сам Бог не оправдает его Своей благодатью.

1 августа 2002 года