О любви и отречении

Сегодня мы совершаем память всех святых. Весьма разумно Церковный Устав после воскресенья, в который праздновалось сошествие Святого Духа на апостолов, предписывает вспоминать всех от века просиявших святых, потому что освятились они именно Духом Святым. В этот день читается Евангелие от Матфея следующего содержания.

«Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным», – сказал Господь наш Иисус Христос (ст. 32). Вот первое необходимое условие освящения и спасения. Нужно сказать, что наименование, которое мы даем некоторым людям, – «святые» все-таки условное, потому что на земле не было, и нет, и не может быть человека совершенно святого. Мы знаем только одного человека, никогда не согрешившего, это – Пресвятая Дева Богородица, Которая хотя и имела в Себе первородный грех, то есть наклонность ко греху, но Своим личным подвигом преодолела эту врожденную наклонность, присущую всякому из нас, и, таким образом, никогда никакого греха не совершила. Что же касается Господа Иисуса Христа, то Он, конечно же, как Человек также безгрешен, но мы не можем сравнивать обыкновенного человека с безгрешным Богочеловеком, с Тем, Кто родился уже не имея в Себе наклонности к первородному греху, потому что родился через непорочное зачатие. Всякий человек, как говорят святые отцы, живущий на земле, хотя бы и именовался святым по сравнению с нами, однако же не может не иметь в себе греха. Пусть иногда греховность его выражается в том, чего мы в себе даже не примечаем: в каких-нибудь заметных для него дурных помыслах или в некоторой человеческой слабости, которую мы в себе даже не видим и никаким грехом, никаким злом для себя не считаем. И тем не менее «нет человека», как говорит богослужебный текст, «который жив будет и не согрешит». Поэтому нужно понимать, что, с одной стороны, мы не абсолютизируем личную святость никакого человека, с другой – видим, что те, кого мы почитаем святыми, не отличаются от нас принципиально, и мы такие же люди, как и они. Но по сравнению с нами они святые. Исходя из этого рассуждения, каждый из нас может понудить себя превзойти свое настоящее нравственное состояние, стать лучше. А что именно нужно для того, чтобы войти в число спасаемых, освящаемых, хотя, может быть, еще и не святых, говорит сегодняшнее евангельское чтение.

Первое из того, что нам необходимо исполнить, – это исповедовать Господа нашего Иисуса Христа. Кто думает, что можно быть нравственным человеком без веры в Христа, тот страшно, жестоко обманывается. Кто думает, что можно быть нравственным человеком, исповедуя Христа тайно, скрывая свое исповедание, внешне от него отрекаясь, тот еще злее ошибается. «Кто отречется от Меня, – говорит Господь Иисус Христос, – пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (ст. 33). Понимаем мы эти слова или не понимаем, но мы должны принять их к сведению. Может быть, они нам неприятны, кажутся нам совсем чуждыми, нелогичными и так далее. Может быть, даже Бог нам кажется жестоким Существом, тем не менее Он поставил такое условие и, если бы даже мы в лукавстве своем смели дерзновенно упрекать Его в жестокости, однако другого бога нет и заповеданное Им мы должны исполнить. Если же не исполним, с нами произойдет то, о чем Он нас предупредил, и никто никогда этих слов не отменит: «Кто отречется от Меня (то есть Господа Иисуса Христа. – иг. А.) пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным».

«Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (ст. 37). Конечно, некоторым немощным, а правильнее сказать, хитрым, лукавым людям эти слова могут показаться чрезвычайно жестокими. Как же так: Господь требует к Себе любви большей, чем к своим близким? Но если бы даже мы и имели такое мнение, то, как свидетельствует другая притча Евангелия, услышали бы следующий ответ: «Лукавый раб и ленивый, от уст твоих буду судить тебя: ты знал, что Я жестокий господин, жну, где не сеял, и собираю, где не расточил. Почему же ты не отдал таланта моего торжникам, чтобы Я, пришедши, взял Свое?» (см. Лк. 19, 22–23). Если мы знаем, что Бог – жестокий Господин, то почему же не боимся Его? На самом деле это самооправдание, брошенный Богу упрек в жестокости, при отсутствии в нас страха, говорит не о том, что Бог жестокий, а о том, что мы лукавые. Действительно, в таком случае нас можно назвать, по словам Евангелия, лукавыми и ленивыми рабами.

«Кто любит отца и мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня. И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (ст. 37–38). Кто следует за Господом, но не желает терпеть скорбей ради служения Ему – ибо это означают слова «не берет креста своего», – тот также Его не достоин. Потому что исповедовать Господа мы должны не только устами, но, прежде всего, жизнью. Если я говорю о себе, что я христианин, а веду, например, развратный образ жизни, то что во мне от христианства? Как человек, живущий нравственно, но не исповедующий Христа (если это было бы возможно), погибает, так погибает и исповедующий Христа, но не живущий по Его заповедям, и такой человек тоже не имеет права называться христианином и услышит, как Господь отречется от него пред Отцом Небесным в день Страшного Суда.

«Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам?» (ст. 27). Здесь в Евангелии приводятся в пример ближайшие, преданнейшие и самые ревностные ученики Спасителя – апостолы. От их лица апостол Петр задает вопрос: «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам?» Действительно, они оставили свои семьи, родителей, дома. Теоретически рассуждать об этом легко, но если кто-то из нас представит себе, что ему нужно совершенно оставить свою семью, дом и превратиться в нищего странника, то увидит, что на самом деле это чрезвычайно тяжело. Апостолы же не только оставили своих родных, но вынуждены были впоследствии покинуть и свою родину: были изгнаны. Представьте себе, что нам приходится ради чего-либо, ради служения Богу или даже какого-нибудь человеческого занятия, которое мы считаем необходимым для себя, оставить не только семью, родных и дом и превратиться в странников, но и быть изгнанными с родины и жить на чужбине. Но апостолов и на чужбине преследовали, они не имели постоянного места жительства, странствовали по всему миру, всюду гонимые, и большая часть из них погибла мученической смертью. «Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии (то есть в будущей жизни. – иг. А.), когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах, судить двенадцать колен Израилевых» (19, 28). Те, которые последуют за Господом, в будущей жизни из гонимых, нищих и бесправных людей превратятся в судей. Конечно же, не все святые будут восседать на двенадцати престолах, подобно апостолам, но все будут судьями людей отпавших, отрекшихся от Бога, пренебрегших Божественным учением, судьями в том смысле, что станут живым упреком для нерадивых, ленивых и лукавых.

«И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (ст. 29). Действительно, если мы в этой жизни по-настоящему оставляем все земное, даже самое дорогое, самое возвышенное, например родину, родителей, и делаем это не из-за своего эгоизма, а из любви к Богу, то мы получаем во сто крат. Во-первых, у нас появляется множество братьев и сестер по всему миру, и, во-вторых, самое главное, мы обретаем в душе своей такую благодать Божию, такое духовное утешение, непонятное для людей чуждых этого опыта, что действительно можем сказать, что полученное нами во сто крат больше всякой человеческой любви и всякого земного самого невинного утешения.

«Многие же будут первые последними и последние первыми» (ст. 30). В самом деле, бывает так, что первые в этой жизни оказываются последними в жизни духовной. И наоборот, те, которые ставят себя на последнее место и смиряются, оказываются первыми.

Может создаться впечатление, что эти заповеди Спасителя противоречат понятию любви, противоречат нашему представлению об этой добродетели. Однако христиане, которые хоть сколько-нибудь испытали то, что следует за исполнением заповедей, знают, что на самом деле противоречия здесь нет. Нам, людям грешным и почти ничего духовно не испытавшим, следует ориентироваться не на свои собственные ощущения, а на опыт людей благодатных, тех, кого мы называем святыми: преподобных, праведников, мучеников – и, взирая на их опыт, учиться, как должно исполнять Евангелие. Ведь они стремились к исполнению евангельских заповедей вплоть до пожертвования своей жизнью. Глядя на них, мы понимаем, что же испытывает человек, который ради Бога отрекается от своих родных и самых близких людей, иногда оставляет их как бы на произвол судьбы, отрекается, может быть, и от родины. Противоречит ли это понятию о любви или нет?

Когда мы отказываемся от всего ради Господа и следуем за Ним «всем умом, всем сердцем, всей душой, всей крепостью», по заповеди Спасителя (см. Мф. 22, 37), когда мы как будто бы думаем только о собственном покаянии и спасении своей души, день и ночь призываем Господа Иисуса Христа, прося Его лишь об одном, чтобы Он помиловал нас, простил нам наши грехи, – в это время, по мере преуспеяния в молитве, покаянии, некотором духовном будто бы эгоизме, как кажется с первого взгляда, мы внезапно обретаем в своей душе неожиданное для нас самих чувство любви к ближнему.

Один греческий подвижник произнес замечательные слова, простые, но почерпнутые, безусловно, из его собственного духовного опыта: «Если хочешь найти любовь к ближним, ищи ее в Иисусе». Когда мы молимся, в особенности молитвой Иисусовой, и отрешаемся от всех земных помыслов и пристрастий, то и находим любовь к ближнему гораздо более сильную, могущественную, чем та, которая у нас была. Причем подразумеваются оба случая: мы не имеем семьи и стремимся отрешиться вообще от всяких помышлений и привязанностей к земному (таким людям, разумеется, легче) или мы имеем семью и, по крайней мере во время молитвы, ради покаяния, стараемся забыть обо всем земном. И обретаемая нами любовь, конечно же, гораздо более обширна, потому что она распространяется не только на самых близких людей: родителей, детей, жену, – но вообще на всех людей. Да и сама любовь к нашим ближайшим родственникам также изменяется. Вы сами замечали, что подчас, когда мы как будто бы заботимся о своих родных, но встречаем с их стороны некоторое сопротивление, поскольку у них другое представление о том, что им необходимо (касается ли это духовных предметов или каких-то житейских забот), вдруг наша любовь меняется на раздражение. Мы начинаем сердиться, обижаться, вплоть до того, что думаем: тогда не буду тебе вообще помогать. Вот как непрочна обычная человеческая любовь. Любовь же христианская, возникающая в нашей душе от призывания имени Иисуса Христа, даруемая нам Самим Господом, могущественна, способна преодолеть всякие оскорбления, унижения, неблагодарность и все прочее, что приходится встречать нам от своих близких, которым мы искренне хотим сделать добро. При этом в особенности неожиданным и новым для нас является доброе и, я бы сказал, приятное (от слова «принять», или «приять») чувство снисхождения по отношению ко всем людям, даже совершенно незнакомым. Грехи других людей кажутся нам малозначащими, почти не существующими, мы почти не замечаем обид, которые они нам наносят. Более того, люди с самой заурядной внешностью кажутся нам прекрасными существами, Ангелами, как говорит об этом святитель Игнатий (Брянчанинов).

Вот что делает благодать Божия, приходя в душу человека, отрекшегося ради Господа от всего земного. Поэтому никакого противоречия между заповедями Спасителя об отречении и понятием о любви нет, но есть тайна для непосвященных, тайна для тех, кто не испытал это на опыте.

14 июня 1998 года