О том, как самонадеянность погружает нас во тьму неведения

«Светильник для тела есть око» (ст. 22) – так начинается сегодняшнее евангельское чтение. Выражение это если не приточное, то символическое, аллегорическое. Конечно, Евангелие рассказывает нам о том, как человек созерцает предметы видимого мира. Спаситель, желая объяснить нам наше внутреннее восприятие действительности, приводит этот очевидный для всякого пример: созерцание видимого мира через зрение. Мы понимаем, что выражение «светильник для тела есть око» не буквальное, а аллегорическое, потому что про око сказано в единственном числе. Таким оком является человеческий ум. То, что в совокупности воспринимают наши чувства: зрение, вкус, слух, осязание, изображается в нашем уме; можно сказать, что чувства являются его орудиями. Ум является истинным зрением, в глубоком смысле слова, потому что именно с его помощью мы оцениваем предметы и объясняем их. Правильно или неправильно мы это делаем, зависит от направленности ума, как и говорит далее Господь Иисус Христос. В нашем уме отображаются понятия о предметах не только материальных, которые доступны нашим телесным чувствам, но и о предметах мысленных, духовных. Мы воспринимаем свой внутренний мир – многообразные переживания, ощущения, мысли, мечтания, – может быть, даже гораздо ярче, чем мир внешний. В этом внутреннем мире есть истинное, которое мы можем правильно и с пользой для себя воспринять, и – ложное, мнимое. Человек одинаково способен устремлять свой ум и на внешнее, через чувства, и на внутреннее, в свою душу. В этом смысле не глаза, а именно ум является настоящим оком человека.

«Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло» (ст. 22). Если кто-нибудь засорит или повредит свои глаза, то он плохо видит и воспринимает действительность искаженно. Однако нечто гораздо более страшное происходит с человеком, если он своим умом воспринимает и оценивает действительность неправильно. Иногда человек увлекается неправильным взглядом на мир (под миром я имею в виду и внешнее, и внутреннее – то, что в философии называется соответственно объектом и субъектом) до такой степени, что вещи, очевидные для других, он видит совершенно превратно. Преподобный авва Дорофей рассказывает, например, такой случай: некий монах стал осуждать своего старца, и дьявол внушил ему мысль, что к тому каждый вечер приходит женщина, с которой он уходит за пределы монастыря, чтобы согрешать. На самом деле ничего подобного не было, но монах до того поддался своим помыслам – этой мысленной клевете, что стал видеть это на самом деле: один раз он решил проследить, куда же пошел старец, и что он будет делать. Он отправился за старцем и действительно увидел его лежащим с женщиной. Долго он, как ему казалось, терпел, потом не выдержал, подошел, пнул их ногой и говорит: «Ну, хватит вам!» И вдруг видит, что перед ним два снопа. Вот до какой степени человек может поддаться внутренней лжи! В это даже трудно поверить.

Еще одним примером может послужить явление, к сожалению, весьма распространенное и всем известное – пьянство. В состоянии алкогольного опьянения человек видит галлюцинации и вообще воспринимает вещи не такими, каковы они есть. Такое состояние и высмеивает пословица «Пьяному море по колено». Действительно, пьяному человеку кажется, что он легко преодолеет препятствие, по-видимости, ничтожное, – а оно может послужить причиной его гибели. Нечто подобное, можно сказать, почти то же самое (хотя мы этого и не понимаем) происходит с нами под влиянием не только страсти пьянства, но и всех прочих страстей: например, блудной, когда человек под действием вожделения взирает на плоть людей иного пола как на нечто прекрасное и совершенно ему необходимое. Человек, не подверженный этой страсти, все видит совсем иначе: он воспринимает окружающих спокойно, понимая, что это такие же люди, как и он, они не являются для него предметом вожделения, и, между прочим, он трезво оценивает человеческую внешность. Человеку, поддавшемуся гневу, все вокруг кажутся врагами, которые так или иначе, нарочно или неосознанно, ему вредят. Даже внешние обстоятельства, не зависящие от людей, например погода, явления природы, видятся такому человеку враждебными; все представляется восстающим против него. Для человека, поддавшегося отчаянию или унынию, каждый предмет служит поводом для того, чтобы впасть в депрессию, оправдать свое унылое настроение, бездеятельность, лень, ропот и хулу на Бога. Какая-нибудь ничтожная мелочь, которую в обычном, спокойном состоянии духа человек и не заметит, при унынии воспринимается как ужасная скорбь, приводящая его в глубочайшее отчаяние.

Можно было бы привести еще множество примеров того, как страсти искажают восприятие действительности. Иногда, как мы видели из рассказа аввы Дорофея, это доходит до такой степени, что человек видит на самом деле несуществующее и, наоборот, не замечает очевидного. Действительно, всем известно: человек смотрит на то, что ему интересно, приятно, вожделенно, к чему его влечет страсть (или доброе чувство), и отвращается от того, что ему кажется неприятным или ничего не значащим. Таким образом, восприятие действительности, которое нам кажется совершенно объективным, на самом деле зависит от нашего внутреннего состояния, которое должно быть подобно, как сказал Спаситель, «чистому оку», или «оку прустому», – по-славянски сказано, как мне кажется, более емко.

«Аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет» (ст. 22), то есть в этом случае ты будешь просвещен светом разума, потому что увидишь вещи такими, какие они есть на самом деле. Это касается как предметов ничтожных, может быть, малозначащих для спасения души, так и самых главных, касающихся вечности, бессмертия души и нашего спасения.

«Аще же око твое лукаво будет, все тело твое темно будет» (ст. 23). Действительно, если око человека лукаво, то он погружается во тьму, хотя ему представляется, что он все понимает правильно. К сожалению, мы все находимся под сильнейшим влиянием людей, чуждых истинной веры, чуждых благодати. Мы боимся мыслить независимо от них и воспринимать действительность такой, какой преподает нам ее Откровение. Своими собственными усилиями человек не способен постичь духовную действительность и разобраться в той необозримой бездне, которая открывается ему при воззрении на собственную душу. Наша душа и есть духовный мир, потому что в ней отображается не только то, что происходит в нас самих, но и впечатления о предметах чувственных и невидимых, приходящие извне. Мы не можем разобраться не только в своем внутреннем духовном мире, но и понять истинное значение вещей материального мира. Без откровения свыше невозможно и это. Сам по себе человек может видеть вещи только превратно, он всегда будет ошибаться. Если он и познает истину, то только частично, потому что для человека познание всякого предмета не исчерпывается до конца. Еще раз повторю, что это касается мира и чувственного, и духовного. Именно поэтому Священное Писание начинается откровением о сотворении видимого мира: «В начале сотвори Бог небо и землю» (Быт. 1, 1), – которое записал святой пророк и боговидец Моисей. Хотя бы из этого мы должны сделать вывод, что человек не может постичь действительность, если ему не откроет ее Господь. Когда же человек горделиво пытается сделать это самостоятельно, он впадает в прелесть – неважно, будет это духовное заблуждение или же человек, прельщенный своей гордостью и самонадеянностью, начнет считать себя ученым и первооткрывателем и мнить, что исследует так называемую объективную реальность (на самом деле и в последнем случае он лишь высказывает некоторые предположения о том, что на самом деле никто и никогда не сможет постичь до конца). От нас сокрыто все, мы можем лишь в малой степени понять то, что приоткрывается нам Богом – настолько, насколько необходимо для нашего спасения, и после этого – для наших житейских нужд.

Итак, «если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло. Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно». Действительно, мы погрузимся во тьму, происходящую от нашей самонадеянности, – и в этом состоит наше лукавство. Мы должны ужаснуться: если наш собственный разум не столько просвещает нас, сколько погружает во тьму неведения, – то какова же тьма заблуждения, которая может объять нас, если мы увлечемся своей самонадеянностью, прелестной верой в то, что все можно познать собственными усилиями? Человек должен со смирением взирать на мир видимый и на мир духовный, открывающийся ему внутри него самого, – и тогда Сам Господь, приблизившись к человеку, открывает ему Свои вечные истины. Правильнее же сказать, Господь, будучи Истиной, соединяется с человеком, который отныне уже живет в истине, воспринимая ее как собственную внутреннюю сущность. Господь Иисус Христос сказал: «Аз есмь Истина, Путь и Живот (Жизнь. – иг. А.)» (Ин. 14, 6), и поэтому всякий человек, который хочет приобрести правильный взгляд на вещи, должен соединиться с этой Живой Истиной. Тогда внутри нашей души таинственно воссияет свет, открывающий нам то, как правильно относиться ко всему, что мы чувствуем и видим внутри самих себя и во внешнем мире. Мы приобретем правильное понятие и о своей душе, и о ближних, и даже о самых маловажных предметах.

Например, Евангелие учит нас: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (ст. 24). Невозможно с напряжением всех сил души и тела, одновременно служить Богу и заботиться о земном. Это касается не только хлопот собственно о пропитании, одежде и прочем, но и вообще отношения к земным благам. Если мы устремимся к земному всем своим существом, подобно тому, как это происходит с людьми современной западной цивилизации (которая исторически возникла именно как уход от Церкви, обмирщение), то материальное затмит наши глаза, и мы забудем о вечности. По словам святителя Игнатия (Брянчанинова), в последние времена люди будут так заботиться об устроении жизни на земле, будто собираются жить на ней вечно. Это – глубокая слепота и страшная, кромешная тьма, подобная той, которая во времена Моисея спустилась на египетскую землю, когда даже светильники не давали света. Зачем же нам погружаться во тьму и смотреть на все глазами людей, отвернувшихся от всего духовного, от Откровения и мечтающих познать вещи только собственными умственными усилиями? Невозможно служить двум господам: Богу и маммоне, нельзя верить людям, отошедшим от Церкви и Христа, предполагая, что какие-то их знания все-таки правильны, – и одновременно верить откровению Моисея, прочих пророков, Евангелию, откровению святых апостолов.

«Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?» (ст. 25). Необходимо думать более о духовном, а прочим заниматься лишь для того, чтобы поддержать свою жизнь и не соблазнить других своей, быть может, чрезмерной, нарочитой нищетой.

«Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (ст. 26). Эти слова нужно также понимать не только в отношении пищи, но и в отношении знания. Посмотрите на птиц, на всех животных – в них заложено некое знание, которое неотъемлемо от их природы. И если бездушным, неразумным существам Бог его даровал, то неужели нам, существам одухотворенным, разумным и бессмертным, Господь не даст знание? «Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?» (ст. 27). И может ли кто собственными усилиями хоть немного прибавить себе мудрости, даруемой только Богом? Мы знаем, что и мудрые люди впадали в безумие или, превосходя прочих людей в одном, в другом оказывались презренными и смешными.

«Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (ст. 28–29). Неслучайно здесь упоминается имя Соломона, который не только был самым богатым царем израильским (и этим необыкновенным богатством в свое время славился по всему миру), но и отличался чрезвычайной мудростью. Со всех сторон света приходили даже великие люди, как, например, царица Савская, чтобы поучиться у него мудрости. Однако полевые лилии одевались прекраснее, чем сам Соломон, и устроены они мудрее, чем все, что может постичь человеческий ум.

«Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!» (ст. 30), то есть наше обращение к земному: и в узком смысле (забота о теле), и в более глубоком и таинственном (стремление приобрести земные знания) – обличает наше маловерие.

«Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (ст. 31–32). О внешнем благополучии и о земном знании более всего заботятся язычники. Зачем нам уподобляться им? Устремимся к тому знанию, которое исходит от Бога и спасает человека, а не к тому, которое частично, мнимо и в конечном счете ничего человеку не приносит. Об этом в древние времена справедливо сказал премудрый Соломон: «Мудрые и глупые одинаково умирают» (см. Еккл. 2, 16).

«Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (ст. 33). Если человек будет искать Царство Божие, истину о нем и его праведность, то все остальное: и его телесные потребности, и любознательность ума – будет удовлетворено через откровение или иным действием, благодатным, а не человеческим, потому что человеческие усилия ограничены краткостью жизни и многими немощами и страстями, искажающими стремление человека к знанию истины и в конечном счете оставляющими его во тьме.

14 июля 2002 года