О простоте душевного ока

«Светильник для тела есть око» (ст. 22), – сказал Господь наш Иисус Христос. Безусловно, нельзя не согласиться с этими словами – если человек слеп, то можно сказать, что весь он как бы погружается во мрак и пребывает во тьме. Но здесь Господь Иисус Христос под «оком» подразумевает ум, почему и употребляет слово «око» в единственном числе. Для зрения мы имеем два органа – два глаза, а наша душа имеет лишь одно око – ум.

«Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло» (ст. 22). По-славянски это звучит так: «Аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет». В том случае, если наше душевное око помрачено, если оно нечисто или, как сказано по-славянски, не «просто», то есть не прямо, то свет, который распространяется по прямой, не может проникнуть вглубь нашей души, как не проникает он через какой-нибудь искривленный коридор. Поэтому наш ум должен быть прост. Такую простоту ума надо отличать от той простоты, которая является синонимом глупости и о которой говорится в русской пословице «Иная простота хуже воровства». Некоторые люди придерживаются превратного мнения, будто христианин обязательно должен быть простым до потери всякого рассуждения. Это не так, наоборот, ум должен быть столь чист и «прям», чтобы Божественный свет, свет Евангелия, возжженный в нем, как в светильнике, просвещал душу человека и вразумлял его, научая правильному восприятию вещей.

Когда человек из-за плохого зрения или освещения не может хорошо разглядеть предмет, едва угадывает его очертания, то он часто путает одну вещь с другой или в воображении дорисовывает себе то, чего на самом деле нет. Подобное происходит и в духовной, нравственной жизни человека. Если наш ум помрачен страстями, не освещен евангельским учением, а руководствуется тьмой века сего, то есть земными человеческими принципами, основанными на так называемом здравом смысле, то тогда мы действительно видим вещи превратно, как бы в сумраке, и воспринимаем мир не таким, какой он есть на самом деле. Это касается и того мира, который нас окружает, и мира человеческих взаимоотношений, и мира наших душевных, нравственных чувств. Те люди, чей светильник, то есть ум, погашен, воспринимают все это криво, превратно. «Аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет» (ст. 23). «Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно». При слепоте телесной человек чувствует, что его тело как бы пребывает во мраке, а при слепоте ума помрачается и погружается в глубочайшую тьму душа человека, которая для ума является как бы телом.

«Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми?» (ст. 23). «Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» Если твой разум («свет, который в тебе»), кажущийся тебе светом, по сравнению с Евангелием оказывается тьмой, «то какова же тьма», в которую приведет тебя твоя самоуверенность и самонадеянность, надежда на свой разум, кажущийся светом, и нежелание видеть свой мрак, то есть заблуждение, неведение и невежество?

Далее Господь Иисус Христос поясняет, в чем может проявляться наша слепота и помрачение: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (ст. 24). Наша душевная слепота состоит в частности, в том, что мы думаем, будто наша жизнь зависит от имущества, от материального благосостояния, а не от Бога. В своем ослеплении мы не видим, что все наше благополучие, вся наша жизнь, все до последнего волоска зависит только от Бога, и потому устремляемся на служение вещественному, не радея о Боге.

«Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?» (ст. 25). Конечно, это не значит, что мы вовсе не должны заботиться ни о пище, ни об одежде. Речь здесь идет о заботе чрезмерной. В предыдущем стихе говорилось о маммоне (богатстве), и Господь имеет в виду заботу о стяжании некоторого избытка благ – не о необходимом для нашей жизни, но о чрезмерном.

«Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (ст. 26). Птицы небесные как будто бы беззаботны, но, с другой стороны, для своего пропитания они трудятся весь день, и даже больше, чем человек. Поэтому речь идет не о том, чтобы совсем не трудиться (ведь сказано: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3, 19)), а о том, чтобы во всем полагаться на Бога и не проявлять излишней заботы. Мы лучше птиц, и Бог, заботящийся о них, конечно же пропитает и нас, но только в том случае, если мы трудолюбивы и усердны, а не чрезмерно самонадеянны (например, ничего не делаем и думаем, что Бог и так о нас позаботится).

В древности существовала секта мессалиан. Мессалиане понимали слова апостола «непрестанно молитесь» (1 Фес. 5, 17) слишком буквально и считали, что необходимо ничем не заниматься кроме молитвы, в частности вовсе не заботиться о пище. Они пренебрегали даже богослужением, считая, что достаточно одной келейной, то есть домашней молитвы. Церковь осудила такую крайность и признала этих людей заблуждающимися.

Нельзя впадать в чрезмерную самонадеянность, думая, что Бог пропитает нас, если мы сами ничего не будем делать для того, чтобы позаботиться о себе и о своих близких. В трудолюбии и усердии проявляется наше смирение перед Промыслом Божиим. Мы должны со смирением признать себя недостойными жить так же беззаботно, как жили Адам и Ева в Раю до грехопадения и как живут Ангелы. Мы – падшие люди, и должны трудиться, в этом состоит наше наказание. В то же время не нужно и проявлять о будущем излишнее беспокойство, не нужно чрезмерно трудиться ради роскошной жизни.

«Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?» (ст. 27). Спаситель приводит простое доказательство – как бы мы ни трудились, как бы ни заботились о себе, мы не сможем прибавить себе роста даже на самую малую меру, на локоть. То есть от нас не зависит даже такая черта нашей внешности как рост (хотя многие люди чрезвычайно дорожат своим ростом – гордятся высоким и, наоборот, стыдятся низкого), все дается нам только Богом.

«И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (ст. 28–29). Действительно, красота полевых лилий и других цветов, красота природы, которой нас окружил Бог, не сравнима ни с чем. Человек никогда не сможет изобрести ничего подобного. Даже о Соломоне, самом богатом израильском царе, славившемся своей мудростью и богатством по всей земле, сказано, что и он не одевался так, как лилия, о которой не заботится никто, кроме Бога. Тем паче мы должны пренебрегать излишней заботой о себе. В отношении своей внешности нужно придерживаться золотой середины – не одеваться убого, чтобы таким образом не привлекать к себе внимания и не хвастаться своим мнимым смирением, и наоборот, не выглядеть слишком роскошно. Часто гордость проявляется и в убожестве. Один ученик знаменитого древнего философа Сократа одевался в рваное рубище, а Сократ, будучи весьма мудрым человеком (его даже называют христианином до Христа), обличил его такими словами: «Сын мой, через дыры твоего плаща просвечивает гордость». Поэтому мы должны одеваться и выглядеть обыкновенно, не стремясь к нарочитому убожеству.

Человек прекрасен тогда, когда прекрасна его душа. Когда в душе человека действует благодать Божия, тогда и все тело его становится в буквальном смысле светлым. Благодать каким-то неизъяснимым образом просвещает глаза человека и черты его лица, она сквозит во всех его манерах и телодвижениях, как бы невидимо проповедуя через них. А в особенных случаях, например, у святых, лик человека может сиять подобно тому, как сиял преобразившийся на Фаворе Господь, руки могут становиться как огонь или молния. Внешность человека прекрасна тогда, когда в нем обитает Бог, а не тогда, когда он прикрывает свое греховное тело и греховную душу роскошной одеждой, как бы стыдясь своего падения и пытаясь лицемерно предстать перед людьми в блистании некоего ложного света.

«Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!» (ст. 30). Если бы мы думали о вечности, если бы мы помнили о том, что наша душа бессмертна и заботились о ней, то Господь, конечно, позаботился бы и о нашей временной жизни, украсил бы нас одеждой благодати, которую потеряли наши прародители в Раю после грехопадения.

«Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (ст. 31–32). Действительно, если мы живем, заботясь только о вещественном и полагая в этом смысл всей своей жизни, то мы уподобляемся неверующим людям и забываем о том, что мы – христиане и по заповеди Господа Иисуса Христа должны прежде всего заботиться о духовном. В таком случае мы ничем не отличаемся от неверующих людей по своей нравственности, по своим делам, мыслям и чувствам. И хорошо, если хоть иногда вспоминаем о своей вере и вздыхаем о том, что живем не так, как должно… Но после этого мы вновь погружаемся в суету, в служение маммоне.

Не нужно думать, что «маммона» – это какое-то огромное богатство. Это может быть нечто сравнительно ничтожное, но привлекающее к себе душу человека. Все относительно. При советской власти богатым считался человек, который имел хорошую квартиру, автомобиль и дачу, – это был предел человеческих мечтаний. Весьма многие люди лицемерили, шли на компромисс со своей совестью ради того, чтобы достигнуть такого ничтожного, как мы сейчас видим, благополучия. Ныне наши представления о богатстве изменились, но и то, что мы сегодня считаем «богатством», – ничто по сравнению с тем, как живут в Европе. А в Азии, например в Индии, мы увидим такую глубокую нищету и убожество, что наша современная жизнь покажется нам каким-то райским благополучием.

Важно не то, чем мы обладаем, а то, как мы к этому относимся. Служа богатству и стремясь ненасытимо насыщаться земными благами (в первую очередь, пищей и одеждой), мы таким образом помрачаем свое душевное око, все более и более погружаемся во тьму вещества, удаляемся от Бога и забываем о вечности. В таком случае, справедливо назвать нас маловерами. Если бы мы имели истинную веру, помнили о вечности и бессмертии, тогда бы мы во всем полагались на Бога, заботились прежде всего о своей душе, а все остальное ставили, по крайней мере, на второе место, понимая, что это не столь важно.

«Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники (безбожники, как бы мы сейчас сказали. – иг. А.), и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (ст. 32). Господь наш Иисус Христос напоминает нам имя Божие, открытое нам Им Самим – «Отец ваш Небесный». Если бы мы имели истинную веру Богу, то относились бы к Нему, как к отцу, с полным доверием, как маленькие дети относятся к своим родителям. Они знают, что сами ничего не могут сделать, обо всем позаботятся родители. Мы должны так же относиться к Богу – не только верить в Его бытие, но и верить тому, что Он действительно о нас печется. Однако так бывает только тогда, когда мы ищем Его Самого, ищем небесных благ, заботясь о земном, вещественном мало или вовсе им пренебрегая.

Бог знает, в чем мы имеем нужду, и даст нам это. Часто наши нужды являются мнимыми: нам кажется, что мы лишены чего-то необходимого, а с точки зрения Евангелия, это оказывается совершенно лишним, пустым приобретением. И вот, гоняясь за призраками, люди погружаются во тьму вещества.

«Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (ст. 33). Прежде всего мы должны искать Царствия Божия и тогда, прилагая некоторые малые, умеренные усилия к тому, чтобы приобрести необходимое для поддержания нашей телесной жизни, «земное», мы получим его. «Это все приложится» нам как само собой разумеющееся, как упаковка, которую нам дают в магазине вместе с покупаемой вещью. В духовном отношении можно сравнить внешнее с упаковкой, а внутреннее – с самой вещью, которая нам необходима. Мы стремимся к внешнему, хотим приобрести красивую упаковку, не понимая, что вещь, которую нам красиво упаковывают, бывает иногда некачественной. Мы часто поддаемся на подобный обман и своей жизнью уподобляемся людям чуждым Церкви. Бывает, начинаем вздыхать и говорить, как бы осуждая сами себя: «Какие мы грешные, плохие христиане. Но мы не исполняем Евангелие, потому что это очень трудно, почти невозможно. Кто сейчас в состоянии это исполнить? Таких людей, наверное, и нет». Таким образом мы только доказываем, что даже и не пытаемся в своей жизни следовать евангельским заповедям, которые являются обязательными для всякого христианина, а не только для отшельников и пустынников. Мы не о Царствии Божием заботимся прежде всего, а, наоборот, печемся почти исключительно о царстве мира сего, о служении маммоне, оправдывая это служение и суету своими мнимыми нуждами.

Господь преподал своим слушателям, и нам в том числе, такой урок для того, чтобы мы не оправдывали свою суету необходимостью одеваться, питаться и прочим, потому что Отец наш Небесный, любящий нас гораздо больше, чем мы любим своих родственников и даже самих себя, знает, в чем мы имеем нужду. И если мы всегда, в каждое мгновение своей жизни, будем искать прежде всего Царства Божия и правды Его, праведности, будем требовать правды не от других людей, а от самих себя, тогда все остальное естественно и как бы само собой приложится нам.

24 июня 2001 года