«Как ты веровал, да будет тебе…»

«Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его» (ст. 5). Из истории и даже из самого Священного Писания – хотя оно и не уделяет таким подробностям особенного внимания – известно, что во время земной жизни Спасителя иудеи находились под властью Римской империи. Иудея, как бы мы сейчас сказали, была оккупирована римскими войсками. Естественно, что народ, потерявший свою самостоятельность и государственность, должен был относиться к захватчикам с неприязнью. Однако, если внимательно вглядеться в историю, можно понять, что вина за то, что римляне овладели Иудеей, в значительной степени лежала на самих евреях. Желая избавиться от неугодного им правителя, начальники еврейского народа – старейшины, пригласили римлян, предпочитая покориться им, в надежде, что их правление будет более мягким. Но надежды их не оправдались. Конечно же, собственная вина иудеев забылась, и помнилось только то, что римляне – это язычники и захватчики, оскверняющие Святую Землю, Святой город Иерусалим. Сам вид римлян вызывал отвращение у благочестивых иудеев. Согласно Моисееву закону, иудеи обязательно должны были носить бороды, которые им даже запрещалось подстригать. Римляне же, как известно, брили подбородки и коротко стригли волосы. Этот обычай оказался столь стойким, что широко распространился и дошел до наших дней, став господствующим, благодаря тому, что западная цивилизация, имеющая греко-римское происхождение, влияет сейчас на весь мир. Иудеи ходили в длинных одеждах: носили хитон, поверх него – еще одно одеяние, а сверху покрывались плащом, оканчивавшимся кистями, так называемыми воскрилиями, которые должны были напоминать им о заповедях; и головы иудеев тоже были покрыты, в особенности во время молитвы. Одежды же римлян, по крайней мере одежды римских воинов, были короткими: плащ не закрывал их обнаженные ноги, обутые в сандалии или короткие сапоги – калиги. Поэтому сам внешний вид римлян вызывал негодование иудеев, считавших его богомерзким и отвратительным. Кроме того, военные символы римлян (каждый легион имел свой определенный знак, а общим символом римского войска был орел) так же казались иудеям языческими идолами, и они чрезвычайно болезненно переживали, когда эти знаки вносили в Иерусалим. Римляне же считали все это совершенно нормальным.

Итак, сотник, подошедший к Господу Иисусу Христу, внешне сильно отличался от тех людей, которые находились рядом со Спасителем. Конечно же, мы не знаем об их внутреннем состоянии (я имею в виду не ближайших учеников Господа Иисуса Христа, а тех людей, которые следовали за Ним из любопытства, чтобы послушать Его проповедь или получить исцеление действием чудотворной силы, исходящей от Него), но внешне эти люди выглядели благочестиво, их вид соответствовал требованиям закона, и на пришедшего сотника они смотрели с негодованием и презрением. Были, однако же, среди иудеев и те, которые его защищали. В Евангелии от Матфея об этом не говорится, а вот евангелист Лука рассказывает, что сотник, несмотря на то что, он был римлянином и язычником, не был чужд благочестия, он даже построил иудеям синагогу, здание, в котором они могли собираться для молитвы, чтения Священного Писания и слушания поучений. Богослужения же иудеи совершали только в Иерусалимском храме – единственном месте, где разрешалось приносить жертвы. За такое благочестивое поведение сотника некоторые иудеи просили Господа помочь ему: «Не смотри на его внешний вид и языческое воспитание, – как бы говорили они Ему, – в нем есть нечто доброе, несмотря на то что он захватчик». Тем паче следует отметить, что этот сотник творил добро совершенно бескорыстно, ничто его к тому не вынуждало. Ведь мы обычно стараемся угодить тем людям, от которых зависим, сотник же ни в коей мере не зависел от иудеев, более того – он был воинским начальником. Сотником в русском и славянском переводах Евангелия назван центурион, как говорили римляне. Скорее всего, этот свой чин он заслужил, – чины, как правило, давались за военные подвиги и заслуги. Может быть, он был даже начальником гарнизона или одним из значимых лиц в этом городе – Капернауме – и отнюдь не нуждался ни в чьей помощи или добром расположении.

Этот человек, по видимости совершенно чуждый благочестия, по внутреннему же своему расположению, о котором свидетельствовали его дела, весьма благочестивый, подошел к Господу и просил Его: «Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает» (ст. 6). В Евангелии от Луки говорится о том, что сотник не смел сам выйти навстречу Спасителю, а послал к нему своих знакомых, которые могли, так сказать, замолвить за него доброе слово (см. Лк. 7, 1–10). Но противоречия между евангелистами в этом нет. Можно полагать, что евангелист Матфей либо для краткости опустил эти подробности, оставив только суть происшедшего, либо описал конец встречи Спасителя с сотником: не стал упоминать, что сначала навстречу Спасителю вышли друзья сотника, а рассказал лишь о том, как сам сотник, видя, что Господь приближается к его дому, вышел Ему навстречу и просил не входить в его дом, так как чувствовал себя недостойным такого посещения. Даже если мы видим в повествованиях евангелистов некоторые несоответствия, это не умаляет главного – стремления евангелистов показать веру и благочестие этого человека, язычника по происхождению.

«Господи! Слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает». Эти слова сотника говорят о его любви к ближнему и благочестии. Он относился к своему слуге с такой заботой, какую люди обычно проявляют по отношению к своим друзьям или, в особенности, родственникам, а не к своим подчиненным, тем паче что этот слуга мог быть даже его рабом, то есть, как говорили римляне, – одушевленной вещью. К этой «одушевленной вещи» сотник испытывает чувства, совершенно несвойственные римлянам, потому что они относились к рабам с презрением, заставляли их участвовать в страшных зрелищах ради кровавой потехи: в гладиаторских боях и боях со зверями. И вдруг сотник, который по роду своей профессии должен был быть жестоким и бесчеловечным, проявляет любовь к ближнему.

«Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его» (ст. 7). Конечно, Господь Иисус Христос сказал это, испытывая веру сотника и желая, чтобы она обнаружилась перед всеми. «Сотник же, отвечая, сказал: Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой» (ст. 8). Сотник проявляет еще и смирение. Смотрите, как сначала он обнаружил свое благочестие, – совершенно свободное и произвольное – когда без всякого понуждения со стороны построил для иудеев молитвенный дом, или синагогу. Потом мы видим, что он испытывал любовь и жалость к своему слуге, а, может, и рабу. И наконец, он проявляет и свое смирение: «Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой». Презрение, которое испытывали иудеи к язычникам, поскольку контакт с ними, по мнению иудеев, оскверняет благочестивого человека, сотник считал справедливым по отношению к самому себе, полагая, что он действительно не достоин общения. Он думал, что благочестивый человек, тем паче Такой Великий, как Иисус, войдя в его дом, дом язычника, этим осквернится. Конечно, непонятно, верил ли уже сотник в то, что Иисус – это Мессия, Сын Божий, или принимал Его за Пророка, но, тем не менее, вера его была велика.

«Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой». Вот еще одна добродетель сотника – необыкновенная вера. Другие люди, желая получить от Господа исцеление, обязательно требовали Его непосредственного прикосновения или присутствия. Так, Марфа и Мария говорили Господу: «Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин. 11, 21, 32). А сотник просит: «Скажи только слово, и выздоровеет слуга мой». И убеждает примером из собственного опыта. Обычно Господь наш Иисус Христос приводил примеры из повседневной жизни, чтобы именно такой апелляцией к здравому смыслу человека убедить людей поверить в действительность и подлинность вещей духовных. Здесь же происходит нечто противоположное: сам сотник как бы убеждает Господа Иисуса Христа в том, что Он может совершить исцеление одним Своим словом, и в доказательство приводит пример из своей собственной жизни. Конечно, сам сотник имел над собой ряд военачальников, так как более значительной по сравнению с сотней военной единицей римского войска была когорта, а несколько когорт составляли уже легион. Командующий более крупными подразделениями, допустим гарнизоном, находившимся в Иудее, обычно исполнял и функции гражданского правителя, – во времена Спасителя им был Понтий Пилат.

И вот сотник говорит: «Ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов (центурион командовал сотней человек, или центурией, которая редела в боях и часто не насчитывала полного числа воинов. – иг. А.), говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: делай то, и делает» (ст. 9). Пример этот очень яркий. В римском войске была необыкновенно жесткая дисциплина, за неподчинение приказу наказывали палками, а за бегство с поля боя воина ждала смертная казнь, причем, если бежал один из десятка, то казнили весь десяток, а если один из сотни, то и всю сотню могли подвергнуть жестокому наказанию. Когда войско проявляло малодушие во время битвы, то смертной казни предавали каждого десятого. Отсюда можно сделать вывод о том, что римские воины, которых сотник и приводит в пример, были чрезвычайно дисциплинированны и послушны. Говорит он и о слуге: «И слуга делает то, что я ему приказываю», – а слуги, как правило, полностью принадлежали своему господину, были его рабами, с которыми он мог сделать все что угодно, даже лишить жизни. Поэтому рабы старались слушаться беспрекословно; кроме того, желая получить свободу, они изо всех сил стремились угодить тому, кто ими владел, и иногда, снискав его любовь и благодарность, освобождались от рабства и входили в разряд вольноотпущенников. Впоследствии они могли даже достигнуть весьма высокого преуспеяния в обществе и сделать государственную карьеру, как, например, некоторые вольноотпущенники римских императоров. Сотник, приобретя из своего земного, ограниченного опыта представление о подчинении и послушании, верил, что Христос Мессия никому не подвластен, обладает Всемогуществом, повелевает всем творением и одним Своим словом может распоряжаться небесными ангельскими силами, жизнью и смертью человека. Так обнаружилась его необыкновенная вера во Всемогущество Христа.

«Услышав сие, Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры» (ст. 10). Нас может немного смущать выражение «Иисус удивился». Что это значит, неужели Господь Иисус Христос, Сын Божий, Всеведущий (то есть знающий все) мог чему-либо удивиться, что-то могло оказаться для Него неожиданным? Конечно, по Своему Божеству Господь был Всеведущим и Всеведение сообщалось Его человеческому естеству через человеческий ум, неизреченно соединенный с Божественной Ипостасью Сына Божия. В то же время Спаситель обладал всеми человеческими чертами, свойствами и качествами, конечно, кроме греха. Поэтому Он мог испытывать печаль, плакать, как, например, над гробницей Лазаря, негодовать и скорбеть о заблуждениях людей, гневаться на тех, кто противился слову истины. Когда на брачном пире в Кане Галилейской Спаситель чудесным образом превратил воду в вино, то сделал это из сочувствия к людям, которым не досталось вина, мог Он также радоваться счастью жениха и невесты. И потому нас не должно смущать и то, что в данном случае Господь удивился. То, что Он сотворил чудо и на расстоянии исцелил больного слугу сотника, говорит о Его Божественном Всемогуществе, а то, что Он удивился, свидетельствует о полноте человеческого естества в Нем. Он был совершенный Человек, то есть имел все человеческие свойства. Как говорит апостол Павел, Христос Сам «быв искушен (то есть как человек. – иг. А.), может и искушаемым помочь» (Евр. 2, 18), сочувствуя людям в их скорбях, немощах и преткновениях.

«Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры». Господь похвалил веру сотника, выражавшуюся в смирении и живом сердечном чувстве. Он считал себя недостойным того, чтобы Господь вошел в его дом, и верил, что Бог может сделать все что угодно одним только Своим словом, подобно тому как он сам повелевает подчиненными ему воинами. Удивившись такой подлинной глубокой вере язычника, Господь укоряет всех иудеев: «И в Израиле не нашел Я такой веры» (то есть во всем израильском народе, или, как бы мы сейчас сказали, в Церкви. – иг. А.). И сейчас некоторые люди, как будто бы далекие от Церкви, имеют живое и сердечное чувство благоговения, а мы осуждаем и презираем их. Но кто знает, может, завтра они будут призваны к служению Господу в лоне Православной Церкви и окажутся гораздо более благочестивыми, чем мы. Поэтому мы не имеем никакого права с презрением смотреть на тех, которые кажутся нам грешниками, безбожниками, неверными.

«Говорю же вам, что многие придут с востока и запада, и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (ст. 11–12). С того времени, как Спаситель произнес эти слова, прошло уже почти две тысячи лет, и действительно миллионы людей пришли с востока и с запада – не буквально приехали на Святую Землю, в Иерусалим, но вошли в спасительное лоно Церкви. Это и греки, и римляне – те самые, которые были врагами благочестивых иудеев, – и многие народы, о которых иудеи ничего не знали, которые в то время, может быть, еще не существовали (скажем, русский народ оформился как нация и принял христианство спустя девять веков после пришествия в мир Спасителя). В более поздние времена, как мы знаем, к вере обращались и японцы, и китайцы, и так называемые инородцы, то есть малые северные народы, живущие на территории России. Русские проповедовали Православие даже в Америке, обращая к вере алеутов. Так, например, преподобный Герман Аляскинский многие годы подвизался на острове Еловом и был для его жителей, в то время еще полудиких племен, как отец или даже мать. С востока и запада приходят разные народы, и в Царствии Небесном они будут пребывать с великими праведниками, которыми иудеи гордились и почитали как своих праотцев: с Авраамом, Исааком и Иаковом.

Мы должны извлечь для себя урок из горького опыта иудеев и всегда оценивать себя с осторожностью и смирением. Иудеи гордились своими праведными предками, но отпали от истины, и мы не должны хвалиться своими предками – русскими святыми. Мы не хвалимся своими добрыми делами: если мы люди хоть сколько-то здравомыслящие и смотрим на себя трезво, не поддаемся ослеплению гордости и понимаем, что хвалиться нам нечем. Но своими предками мы гордимся и даже прикрываемся ими, как иудеи хвалились Авраамом, Исааком и Иаковом. Однако им это не помогло, поэтому и мы должны молиться своим святым предкам, почитать их, подражать им, но не гордиться. Наоборот, нужно укорять себя, понимая, что такие же, как мы, люди достигли совершенства в евангельской жизни, а наш образ жизни далек от евангельского идеала.

«А сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (ст. 12). Сыны царства – это те, которые Промыслом Божиим были предназначены ко спасению, но вели себя недостойно, и по отношению к ним этот Промысел оказался бездейственным и бесполезным. Но не потому, что Бог бессилен, а потому, что они сами отвергли от себя милость Божию. То же может произойти и с нами, и поэтому до самого последнего дня своей жизни мы должны подвизаться о своем спасении и не успокаиваться. Иначе и мы окажемся вверженными во тьму внешнюю, то есть останемся вне Церкви, вне благодати Божией, вне общения с Богом, где «будет плач и скрежет зубов» – уже не покаянный плач, ибо в вечности покаяния не будет, а плач отчаяния, оттого что мы напрасно и неправильно прожили свою жизнь, и скрежет зубов – от уже бесплодного сожаления и ощущения своего бессилия.

«И сказал Иисус сотнику: иди, и, как ты веровал, да будет тебе» (ст. 13). Если бы он веровал неправильно и неполно, если бы вера его не была истинной, тогда бы не произошло то, о чем далее говорит Евангелие: «И выздоровел слуга его в тот час» (ст. 13). Не только слова сотника, но и все то, что было, может быть, гораздо больше слов и пребывало в его душе, оставаясь невысказанным, составляло его веру, по которой он и получил от Господа просимое. Так и мы получаем по мере нашей веры, и поэтому, глядя на то, что мы получаем, уже можно судить и о том, сколь велика наша вера. Взирая на то, что Господь даровал сотнику, мы восхищаемся его верой, преклоняемся перед ней и делаем ее образцом для подражания.

21 июля 2002 года