О том, что никакое занятие не может помешать быть истинно верующим

«Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает» (ст. 5–6). Сотником, иначе говоря центурионом, назывался командующий одним из небольших подразделений римского воинства – сотней, или центурией. В то время римляне владели Иудеей, и поэтому, как правило, все евреи относились к ним с внутренней враждой. Но из повествований евангелистов мы знаем, что именно этот римский сотник был человеком верующим. Он не был многобожником и идолопоклонником, как его соплеменники, но верил в Единого Бога и даже жертвовал деньги на постройку иудейской синагоги, куда иудеи, если не имели возможности посещать Иерусалимский храм, собирались в субботний день, чтобы читать Священное Писание и молиться Богу. За это сотник, как бы в виде исключения, пользовался расположением еврейского народа и, может быть, потому-то и дерзнул подойти ко Господу.

Евангелист Матфей стремился в своем Евангелии охватить все события земной жизни Господа, но рассказывал о них кратко. И здесь он опускает те подробности, которые есть у евангелиста Луки. В Евангелии от Луки повествуется, что сначала ко Господу подошли иудейские старейшины, прося помочь сотнику, а когда Господь уже приближался к его дому, тогда сотник выслал навстречу Ему людей и просил Господа не заходить к нему в дом (см. Лк. 7, 2–10). Потом, может быть, он вышел и сам, повторяя свою просьбу, но просил он не так, как гадаринские жители, которые «начали просить Его, чтобы отошел от их пределов» (Мк. 5, 17), потому что не хотели, чтобы Господь зашел в их город. Он просил не с враждебностью, а со смирением, как просил апостол Петр, чтобы Господь вышел из его лодки после чудесного лова рыбы: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5, 8).

«Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает. Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его» (ст. 6–7). Господь Иисус Христос, конечно, знал веру сотника, но желал, чтобы она обнаружилась перед всеми. Может быть, этот человек и сам внутренним, душевным усилием напряг свою веру, и она стала более глубокой, что, конечно же, больше любого чудесного исцеления.

«Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой; ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает» (ст. 8–9). Сотник был человеком простым, но, тем не менее, обладал житейской мудростью. Потому он и говорит: «Если я, будучи человеком подвластным, имея у себя в подчинении воинов – пусть их всего сто человек, пусть я начальник над самой малой военной единицей римской армии, – говорю одному из них что-то делать, и он это делает, то тем паче Ты, Человек никому не подвластный, можешь сказать, и слуга мой выздоровеет». В этих словах сотника проявилось его, может быть, уже вполне ясное осознание того, что Господь Иисус Христос есть Сын Божий, Божий посланник и Бог, Который никому на земле не подвластен. Он просит Его сказать только слово, и, как воины повинуются приказанию сотника, так и больной его слуга по слову Господа Иисуса Христа выздоровеет.

«Услышав сие, Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры» (ст. 10). Под Израилем здесь, конечно же, прежде всего нужно понимать израильский народ. Действительно, все израильтяне, ищущие исцеления, желали, чтобы Господь сотворил над ними чудо либо непосредственно прикосновением Своей руки, как Он исцелил прокаженного (см. Мк. 1, 40), либо Своей молитвой, совершаемой над самим человеком, как будто бы для молитвы расстояние может иметь какое-то значение. Так и мы сейчас больше верим Богу, если получаем благословение от какой-либо святыни. Это, конечно, не плохо, потому что уже говорит о наличии в нас некой веры, однако гораздо большая и совершеннейшая вера состоит в том, чтобы человек не нуждался ни в каком внешнем проявлении действий благодати Божией и верил, что Бог может непосредственно услышать его и сотворить с ним то, в чем он нуждается и о чем просит.

«Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (ст. 11–12). Это – упрек израильтянам, потому что в Израиле Господь не нашел истинной веры. Тут же Он предсказывает, что, подобно этому сотнику, придут многие с востока и с запада. С запада, так называемого цивилизованного мира, придут люди, принадлежащие греко-римской цивилизации, в которой преобладает дух рационализма. А с востока, где господствует иррационализм, придут люди, имеющие своеобразные верования. И те, и другие были совершенно чужды истинной веры и пребывали в полном неведении истины, но они придут и возлягут с величайшими праведниками, которые навеки стали для христиан образцом твердой и непоколебимой веры. «Возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю», – то есть окажутся вне Церкви, вне спасительной благодати. Сыны царства – это те, кому оно было предназначено, те, которые и родились, можно сказать, для того, чтобы войти в Царство Небесное. Ведь израильский народ произошел от праведника Авраама именно для того, чтобы быть народом избранным, народом священников, на котором должны были исполниться все пророчества Божии. И это пророчество Спасителя также исполнилось. «Там будет плач и скрежет зубов» – плач горького сожаления и скрежет зубов, оттого что назад уже ничего не вернешь, не исправишь жизнь, прожитую неправильно, потраченную не на спасение души и угождение Богу, а на служение призракам.

«И сказал Иисус сотнику: иди, и, как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час» (ст. 13). В то самое время, как Господь Иисус Христос произнес эти слова, произошло великое чудо исцеления. От нас это чудесное событие как бы сокрыто туманом, дымкой тысячелетий, отделяющих нас от него, поэтому для того, чтобы нам не просто понять умом, но и принять к сердцу его действительность, представим себе, как все происходило. Сотник как римский воин был, с одной стороны, так сказать, господином положения, а с другой, – как человек верующий, стыдился того, что является захватчиком и вызывает к себе неприязненное отношение у еврейского народа, который он почитал истинно и право верующим. Преодолевая некоторый стыд, он подходит к Великому Праведнику и Пророку, может быть, уже догадываясь, что перед ним – Мессия, Спаситель, Божий Помазанник; и просит исцелить его слугу, или по-славянски: «отрока». В то же самое время, он считает, что, как язычник, он недостоин принять такого Великого Праведника в своем доме, – и со смирением и верою просит совершить чудо на расстоянии. Окруженный толпой народа, Господь укоряет людей, почитающих себя истинно верующими, и восхваляет этого язычника – воина, который по своему происхождению и по роду занятий не мог как будто быть человеком глубоко верующим. Ведь наличие веры можно больше ожидать в людях, упражняющихся в чтении Священного Писания и молитве, чем в человеке, который сделал своей профессией убийство. Тем паче если учесть, что в то время римская армия состояла уже не только из римлян, поскольку в Римской империи не было обязательной воинской повинности для каждого гражданина, и воинское служение стало профессией. В армию нанимались люди, отличавшиеся прежде всего физической силой, иногда и сами римляне, но по большей части язычники, или варвары. И этот сотник, происходивший, может быть, из варваров, сделал своей профессией убийство, ради того чтобы жить на территории благоденствующей Римской империи и тем самым обеспечить свое благополучие, потому что воинская служба считалась у римлян привилегированной, и римская армия пребывала на содержании государства. Но человек этот, казалось бы, никак не склонный к благочестию, имел в себе веру большую той, которая была во всем израильском народе, – он не считал необходимым, чтобы Господь непосредственно Своей рукой прикоснулся к его умирающему слуге, но верил, что и слово, выходящее из Его уст, обладает достаточной силой, чтобы совершить великое чудо. Поэтому Господь похвалил сотника перед всеми людьми и укорил «сынов царства».

Итак, вера и душевное состояние человека зависят не от того служения, которое он несет, а от его собственного душевного расположения, от его стремления и любви к Богу. Ничто не может помешать нам стяжать такую же глубокую, твердую, ясную веру, какая была у евангельского сотника. Вспомним его слова: «Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает» (ст. 6). Захватчик и профессиональный убийца имел такую любовь к ближнему, что испытывал жалость к своему слуге в то время, когда рабство считалось само собой разумеющимся, а раб назывался одушевленной вещью. По тем временам поведение сотника было исключительным, поскольку римляне считали, что могут всецело распоряжаться своими рабами и даже лишать их жизни. Но вот сотник проявляет и смирение: «Господи! – говорит он. – Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой» (ст. 8).

Из любви к ближнему сотник пренебрегает своим положением, то есть превосходством над слугой, которого в то время считали ничтожным человеком, а затем показывает свое смирение по отношению к Господу, почитая себя грешным и недостойным того, чтобы столь Великий Праведник посетил его дом. Наконец он проявляет свою веру: «Но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой» (ст. 8).

Ничто, никакое занятие не может помешать быть истинно благочестивым и верующим или, как мы можем сказать в наше новозаветное время, истинно евангельским человеком. Поэтому не будем оправдывать себя своими занятиями, суетой и не зависящими от нас обстоятельствами. Будем стремиться делать то, что в нашей власти, чтобы обновить и очистить свою душу, – будем искать любви к ближнему, смирения и веры. И тогда мы действительно достигнем того необыкновенного состояния, которое было у евангельского сотника. Мы приобретем надежду на то, что в будущей жизни возляжем в Царстве Небесном вместе с великими праведниками, ставшими образцом веры и благочестия на все времена, – с Авраамом, Исааком и Иаковом.

27 июня 1999 года