Святой Иоанн Богослов, написавший свое Евангелие последним из всех евангелистов, дополняет своих предшественников, уделяя особенное внимание наиболее важному из того, что было ими опущено. Его повествование имеет два свойства, которые кажутся противоположными людям приземленным, живущим жизнью телесной. С одной стороны, апостол Иоанн чрезвычайно подробно и глубоко рассуждает о предметах богословских, в особенности о Божественном происхождении Господа Иисуса Христа. Всем известно глубокое по смыслу зачало, читаемое в день Пасхи: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Ин. 1, 1). Его прочие повествования о предметах не просто духовных, а превосходящих разум человеческий, столь же удивительны и ни с чем не сравнимы. С другой стороны, с такой же подробностью евангелист Иоанн рассказывает о чудесных делах Спасителя и совмещает в своем повествовании то, что обычно называют теоретическим рассуждением, с реалистическим повествованием. На самом деле никакого противоречия здесь нет. Так же подробно, конкретно и ясно, как о тех событиях, которые он видел своими собственными телесными глазами, святой Иоанн Богослов говорил и о предметах Божественных, поскольку и их он созерцал сам. Обстоятельно описывая предметы Божественные и человеческие, он показывает, как Господь Иисус Христос открыл нам Свое Божество, превысшее человеческого разума и превосходящее его, сверхъестественно проявлявшееся даже через как будто бы обычные, а иногда странные человеческие поступки.
Сегодняшнее евангельское чтение повествует об одном из чудесных дел Господа. Мы все совершаем какие-то поступки, иногда делаем что-то доброе, но есть дела, превосходящие обычные человеческие силы и возможности, и в совершении этих дел необходима помощь сверхъестественной, Божественной силы. Так и бывает у обычных людей, прибегающих к Божией помощи. Но сегодняшнее Евангелие рассказывает о том, как Господь явил Свое Божество, – Ему не нужно было ни к кому обращаться за помощью, потому что Он Сам есть Источник всемогущей Божественной силы.
«И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: «Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (ст. 1–2). Обычная психология, в общем-то справедливая: когда мы видим человеческие страдания, болезни, скорби, то предполагаем, что у них есть некая нравственная причина. И потому ученики спросили Господа: «Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Странно было бы и думать, что согрешил сам слепец – как он мог согрешить прежде рождения? Значит, наверное, его родители. То есть апостолы сначала спрашивают: «Кто согрешил, он?» – а потом, сами догадываясь, что так предполагать было бы странно, говорят: «Или родители его, что родился слепым?» Но Господь пресекает эти догадки для того, чтобы научить Своих учеников простому отношению к людям, научить их никого не осуждать, не вникать в причину чужой беды, не объяснять человеческие страдания и не оправдывать свое бездействие виной самих этих страдающих людей, действительной или мнимой, но сочувствовать человеку и стремиться скорее ему помочь.
«Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (ст. 3). Конечно, мы не вправе не доверять словам Спасителя и потому должны предположить, что бывают и такие страдания, которые не возникают из-за чьих-то грехов, но попускаются ради духовной пользы человека, как в данном случае.
«Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (ст. 4). Это – предсказание, во-первых, о страданиях Спасителя, а во-вторых, как можно догадываться, – о тех днях, когда люди потеряют веру и чудеса станут почти невозможными. «Пока есть день», то есть пока Божественный свет Отчей славы, Господь Иисус Христос, пребывает в мире и Своими делами и проповедью просвещает людей, необходимо «делать дела». И мы также должны научиться совершать добрые дела, например помогать другим, пока есть возможность, потому что потом по какой-либо причине ее может и не быть. Никогда не нужно пренебрегать обстоятельствами, способствующими тому, чтобы мы оказали кому-то помощь.
«Доколе Я в мире, Я свет миру» (ст. 5). Эти слова были в особенности символичны, потому что относились к слепому, никогда не видевшему света, погруженному во тьму и лишенному самого прекрасного человеческого чувства, благодаря которому человек, в основном, и познает все окружающее. Более того, созерцая природу, прекрасное Божие творение, мы восходим мыслью и к Творцу, ее Создавшему.
«Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому» (ст. 5–6). Господь как будто бы поступил странно: то, что обыкновенно служит признаком некоего презрения (плевок на землю), крайнего пренебрежения, здесь оказалось средством, исцелившим человека, возвысившим его и просветившим Божественной силой. Этот поступок Господа Иисуса Христа показывает, что и сама слюна Спасителя обильно исполнена Божественной благодати и в смешении даже с обычным прахом – пылью – обладает чудесным действием. Все это свидетельствует о том, что Господь Иисус Христос есть Тот Самый, Кто из земного праха сотворил человека – Адама. Слепорожденный не имел возможности видеть, и хотя нельзя сказать, что после исцеления ему были даны новые глаза, но можно думать, что недостающие части этого органа чувств, из-за отсутствия которых он и не видел, Господом Иисусом Христом были сотворены из брения.
«И сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим» (ст. 7). Купальня эта существует и сейчас, только принадлежит она мусульманам. Там находится небольшая мечеть, но богомольцев и паломников туда пускают. Можно омыть водой из купальни лицо, постоять рядом, помолиться, вспоминая необыкновенное евангельское событие.
«Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я» (ст. 8–9). Трудно даже описать, почему меняется выражение глаз; каким-то странным, непостижимым образом душевное состояние человека передается через глаза (так что один русский писатель назвал их зеркалом души). Это справедливо, по крайней мере, так часто бывает, хотя некоторые умеют скрывать свои чувства. И вот, если у человека выражение глаз стало иным, то по этому мы судим о перемене его настроения; даже и вся внешность его от этого меняется. Представьте теперь, что такого характерного признака, как выражение глаз, по которому мы более всего догадываемся о внутреннем состоянии человека, у слепорожденного не было, – и вдруг он прозрел. Его внешность переменилась таким кардинальным образом (надо думать, его глаза, преображенные Господом, стали необыкновенно чистыми и прекрасными, как и всякое творение, исходящее из рук Божиих), что соседи и знавшие его до исцеления удивлялись: «Может быть, это не он?» «Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я».
«Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел» (ст. 10–11). Возможно, бывший слепой постыдился сказать, что Господь сотворил брение, то есть грязь, из Своей слюны, и он опустил эту подробность, однако все остальное он передал точно, потому что был человеком простым. Он еще не вполне осознавал значение этого чуда и не понимал до конца, Кто его совершил, Кем является Господь Иисус Христос.
«Тогда сказали ему: где Он? (или по-славянски: «Кто Той есть?») Он отвечал: не знаю» (ст. 12). Я думаю, что слово «кто» можно понимать и как вопрос, где находится Этот Человек, и буквально – что Он Собой представляет?
«Повели сего бывшего слепца к фарисеям» (ст. 13), то есть к тем людям, которые считались праведниками, знатоками закона и потому должны были правильно оценить происшедшее. И тут только евангелист делает примечание о том, когда это чудо произошло. Для обыкновенных, простых людей в этом не было никакой проблемы, они просто хотели удостовериться в подлинности чуда. А вот для фарисеев, людей одержимых ложной ревностью, чрезвычайно важно было знать, когда был исцелен слепорожденный, потому что, как говорит евангелист, «была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи» (ст. 14). «Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы» (ст. 15–16). Вот какое странное, абсурдное обвинение: то, что Спаситель плюнул на землю, смешал слюну с прахом и помазал глаза слепому, фарисеи расценили как нарушение субботы. Люди, поддавшиеся ложной ревности, часто обращают внимание на какие-то ничтожные мелочи, пренебрегая вещами чрезвычайно важными, потому что все их внимание обращено на то, что представляется им главным. В данном случае для фарисеев главным было мелочное соблюдение закона, формальное его исполнение, и они обвиняют Спасителя в нарушении субботы, считая, что чудо, совершенное Им, – не от Бога. «Если это чудо было совершено в субботу, может быть, Бог совершил его каким-то странным образом, – рассуждали они, – без участия Иисуса или при каком-то случайном Его участии». Трудно найти в их рассуждении какую-то логику и здравый смысл. Какое дело сотворил Господь, что Его упрекнули в нарушении субботы? Плюнул на землю, смешал Свою слюну с прахом и помазал глаза слепому. Неужели такое «дело» является нарушением закона? Неужели оно сделано «для себя»? Сказано, что шесть дней человек должен трудиться для себя, а седьмой день посвятить Богу. Разве такая работа, – если только это можно назвать работой – с внешней стороны совершенно ничтожная, почти не ощутимая, но по своему содержанию явившаяся необыкновенным и чудесным служением человеку, может быть расценена как нарушение субботы? Однако ложная ревность не умеет правильно оценивать вещи и одно преувеличивает, а другое преуменьшает.
«Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря» (ст. 16). Действительно, неужели возможно творить такие чудеса при явном нарушении закона? И хотя в то время все фарисеи были настроены против Господа, однако же и между ними произошло некоторое разногласие. В их среде нашлись разумные люди, которые возразили, что грешник не может творить такие чудеса. Если бы Иисус был нарушителем закона, то благодать Божия не была бы с Ним. Впрочем, как мы увидим из последующего повествования, позднее они примирились и, ради того чтобы начать враждовать со Спасителем, все же сделали вывод, что Он нарушил субботу, – несмотря на то, что сами понимали нелепость этого обвинения.
«Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк» (ст. 17). Когда исцеленного слепца расспрашивали его соседи и знакомые, он сказал, что не знает, Кто даровал ему зрение. Когда же фарисеи задали ему такой же вопрос, он стал рассуждать: действительно, мог ли обыкновенный грешный человек сотворить столь великое чудо? Слепой, конечно же, сделал совершенно ясный вывод, который должен был бы сделать всякий непредубежденный человек – «он сказал: это пророк». Но иудеи не хотели с этим мириться и искали любого повода, чтобы распространить молву, будто бы чуда не было. Они не хотели верить, что совершилось необыкновенное исцеление.
«Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего» (ст. 18) – родителей, которых ученики Спасителя подозревали, будто бы из-за их грехов их сын родился слепым. «И спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет» (ст. 19–21). Конечно же, родители не могли отречься от собственного сына, да и не хотели этого делать, но они повели себя чрезвычайно осторожно, может быть, и малодушно, потому что иудеи решили отлучать от синагоги или, как бы мы сейчас сказали, от ветхозаветной Церкви каждого, кто будет исповедовать Иисуса Христом – Мессией. Поэтому родители слепорожденного отвечали так, чтобы и не согрешить, но в то же самое время и не до конца сказать правду, – как бы открыли половину истины.
«А как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросиaте; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги. Посему-то родители его и сказали: он в совершенных летах; самого спросиaте. Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник» (ст. 21–24). Положение фарисеев было безвыходным: они должны были признать действительность чуда. Однако им не хотелось этого до такой степени, что они сначала расспрашивали слепого, надеясь, что он скажет о Господе что-нибудь плохое. Но тот, будучи человеком рассуждающим здраво, искренним и благодарным Богу за исцеление, ответил искренне, что Иисус – пророк (насколько он это тогда понимал). Фарисеи не могли согласиться с этим и попытались обвинить Господа в нарушении субботы. Но нашлись люди из их же среды, которые разумно возразили: грешник не может творить такие чудеса, если бы Он был нарушителем закона, то благодать Божия от него отошла бы. Тогда фарисеи решили: а может, никакого чуда и не было? Может быть, на самом деле этот человек всегда был зрячим и тут какое-то недоразумение? Вот как им хотелось пренебречь этим великим делом Спасителя! Однако родители прозревшего слепого, хотя и проявили некоторое малодушие, все же не могли отрицать, что этот человек – их сын, и что он родился слепым. В безумии фарисеи начали обвинять Господа Иисуса Христа совершенно беспричинно, никак не доказывая своего обвинения, – просто клеветали на Него.
«Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник. Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю» (ст. 24–25). Действительно, никому не было известно ни одного греха и вообще ничего, что могло бы опорочить Спасителя. Впоследствии, когда Господь был приведен на суд к первосвященнику и, обратившись к обвинявшим Его иудеям, сказал: «Если Я сотворил грех, то объявите о нем» (см. Ин. 18, 23), – никто не смог назвать какое-либо прегрешение Господа Иисуса Христа. На вопрос Понтия Пилата «Какое Он зло сотворил?» (см. Мф. 27, 23; Мк. 15, 14; Лк. 23, 22) иудеи опять не нашли что ответить, а только в безумной злобе начали кричать: «Распни, распни Его!» (см. Мк. 15, 13–14; Лк. 23, 21; Ин. 19, 6–15). Итак, обвинение Спасителя в грехах было совершенно необоснованным, и потому исцеленный слепорожденный справедливо возражает фарисеям: «Грешник ли Он, не знаю». Да и никто этого не знает, ибо если бы была возможность обвинить Господа Иисуса Христа в каком-либо проступке, то это бы, безусловно, сделали.
«Одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу» (ст. 25). Простые слова исцеленного человека об очевидном событии не могли не поразить фарисеев, и они в растерянности были вынуждены задать ему вопрос, на который он ранее уже дал подробный ответ.
«Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи?» (ст. 26). Этот прозревший справедливо полагал, что незачем второй раз объяснять такую простую вещь, и «отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали (вы не хотели принимать этого. – иг. А.); что еще хотите слышать?» (ст. 27). То есть «вы хотите, чтобы я рассказал вам что-то еще, дополнительно, или изложил как-то иначе?» Фарисеи думали, что этот человек проявит малодушие и, когда на него окажут давление, скажет то, что им угодно: солжет, оклевещет своего благодетеля. Тогда у них появилась бы возможность всем говорить, что Спаситель – грешник, преступник закона и потому совершенное Им чудо – не от Бога. Таким образом о Господе распространилась бы злая молва, к чему фарисеи и стремились. Но прозревший слепорожденный проявил твердость и оказался благодарным своему благодетелю.
«Я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать?» – и тут исцелившийся вдруг подумал: может быть, фарисеи расспрашивают, желая все узнать более точно, потому что изменили свое отношение к Спасителю и захотели стать Его учениками и последователями? «Или и вы хотите сделаться Его учениками? Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он» (ст. 27–29). Но здесь сразу же обнаружилась их злоба. Они укорили исцеленного слепого, назвав его учеником Господа Иисуса Христа. Для фарисеев это именование было неким оскорблением, себя они горделиво называли учениками Моисеевыми, указывая на то, что они будто бы знают, что с Моисеем говорил Сам Бог (Исх. 3, 6). На самом же деле они знали об этом только умом, из книг Священного Писания, но не постигли это опытно, духовно – своим сердцем и душой, иначе они бы понимали значение слов пророка Моисея. Сам Спаситель в иной беседе с иудеями сказал: «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин. 5, 46). Таким образом, утверждая, что они верят Моисею, иудеи и ему на самом деле также не верили.
«Сего же не знаем, откуда Он». Конечно, и прозревший слепец не знал в точности, откуда Спаситель. Речь идет, конечно же, не о том, из какой местности Спаситель, а откуда Он – от Бога или нет. Однако это можно было установить с помощью человеческого рассудка: видя следствие, мы можем через рассуждение найти и причину. Если мы отрицаем возможность «распутать клубок»: начиная с его конца, прийти к его началу, – значит мы отрицаем и всякую возможность здравого рассуждения. А исцеленный был человеком, как мы видим, простым: будучи от рождения слепым, он не мог читать книг и не знал Священного Писания, а потому пользовался исключительно здравым смыслом и возражал фарисеям именно из соображений рассудочных.
«Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает» (ст. 30–31). И далее добавляет рассуждение, простое, но неопровержимое: «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному» (ст. 32). Действительно, вспомнив повествование Священного Писания о событиях от сотворения мира и до новозаветных времен, мы увидим, что кроме Самого Господа Иисуса Христа такого чуда никогда никто не сотворил. «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего» (ст. 32–33). Действительно, довод неопровержимый, и фарисеи, не имея что сказать, пришли в ярость и стали ругать прозревшего слепца, клеветать на него и обвинять его во грехах, которые им были неизвестны, обвинять несмотря на то, что слепота, якобы доказывавшая его греховность, уже была исцелена Господом – то есть на нем больше не было этого следствия греха, как считалось в то время. Однако же фарисеи обвиняют слепорожденного в том, что именно из-за своей греховности он не имеет права их учить.
«Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон» (ст. 34). Фарисеи возвели на этого человека совершенно абсурдное обвинение. Родители прозревшего слепорожденного повели себя человекоугодливо и малодушно – не подтвердили чудесного исцеления своего сына, и фарисеев их позиция до некоторой степени устраивала. Они уже винят не родителей, а их сына (хотя это совершенно нелепо: обвинять человека в том, что он будто бы согрешил прежде своего рождения) и порочат его злобно и нелепо: «Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь?» Вот как было неприятно фарисеям, что их обличают! Их, грубо говоря, прижали к стенке, и они, оказавшись в тупике и не зная, как возразить, начали возмущаться тем, что их учат. Исцелившийся слепец показал фарисеям их совершенную неправоту, но вызвал этим, к сожалению, никак не согласие с очевидностью чудесного события, а только негодование.
«И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия?» (ст. 34–35). Пришло время полного духовного прозрения этого человека. Посмотрите, когда его в первый раз спрашивали о Спасителе «Кто Он?», исцеленный ответил: «Не знаю», во второй – «Пророк», исповедав это перед людьми, враждебно настроенными к происшедшему чуду. Тогда его изгнали и отлучили от Церкви. Нужно понимать, что хотя это отлучение, конечно, не имело никакой важности и не лишало человека благодати, было формальным, но в глазах всех людей оно выглядело значимым и должно было стать страшным потрясением для самого исцелившегося слепорожденного: его отлучили от Церкви, он оказался вне общества верующих.
«И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия?» Бывший слепец в тот самый момент, когда его скорбь, одиночество, непонимание другими людьми все увеличивались, исполнялся большей и большей веры и наконец вместе с прозрением телесным получил и духовное.
«Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою» (ст. 36–37). Эти слова «и видел ты Его», – для исцеленного слепого, конечно, имели особенное, чрезвычайное значение, нам непонятное. Ведь раньше он не видел ничего, а теперь телесными глазами созерцает Того, Кто его исцелил – Мессию. И тогда этот прозревший сказал от всей души: «Верую, Господи! И поклонился Ему» (ст. 38). Так вместе с прозрением телесным произошло прозрение духовное, прозрение души человека.
Почему Святая Церковь предлагает нам это повествование? Не умаляя буквального понимания Священного Писания и действительного значения этого чуда, проведем аналогию между состоянием слепорожденного и нашим душевным состоянием и задумаемся – почему Святая Церковь говорит нам об этом событии в преддверии дня Святой Троицы, когда мы вспоминаем сошествие на святых апостолов Духа Святого в виде огненных языков? Потому что от душевной слепоты мы избавляемся не сами, не своими собственными усилиями, только Господь может исцелить нас Своим снисхождением.
Если мы посмотрим на свою жизнь, ткбк
придем к печальным выводам: мы увидим, что в отношении нравственном, духовном, в том, что касается постижения истины, мы, в сущности, являемся слепорожденными. Мы родились в неведении, мир духовный закрыт для нас. К сожалению, можно сказать, что даже сейчас, когда мы пришли в Церковь или, допустим, отреклись от мира, наша слепота все же не прошла окончательно. В лучшем случае мы видим, подобно подслеповатому человеку, какие-то смутные очертания, но не взираем открытым взором на мир духовный. И это страшное бедствие всего человечества. Мы даже не представляем, что скрывает от нас наша слепота, и иногда дерзновенно утверждаем, что поскольку мы ничего не видим, то никаких духовных предметов и не существует, или, как бы при помощи чувства осязания прикасаясь к этим предметам, составляем о них представление, не соответствующее действительности, то есть или преувеличиваем значение своих скромных ощущений, или недооцениваем то, что осязаем своим духовным чувством. При этом мы предполагаем, что обладаем знанием о духовном мире, да и вообще об истине, хотя постижение истин духовных у нас бывает неполным и по сути неправильным. Никакой человек, будучи духовно слепорожденным, не способен познать истину в принципе. Возможно, он владеет какой-то ограниченной информацией о том или ином предмете (конечно, речь идет не о принадлежностях человеческого повседневного обихода, а о том, что является предметом познания), познал до определенной степени какую-то вещь, но никто не гарантирует, что завтра или через сто лет люди не составят о том же самом предмете иное мнение, и окажется, что человек умер в неведении, предполагая, будто познал истину.
И так бесконечно: воодушевляясь своим мнимым познанием и радуясь ему, мы затем разочаровываемся и видим, что на самом деле ничего не знаем. Слепыми мы рождаемся, живем и уходим из этого временного мира в тот, который нам неизвестен, потому что мы не познали истину. Мы и не можем познать ее собственными усилиями, только Бог, приходя к нам, избавляет нас от неведения через откровение, которое мы получаем также не благодаря нашим собственным стараниям, но по действию сверхъестественной силы, открывающей нам Божественные истины. Особенное же откровение человечество получило, когда Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий и Бог, облекся в человеческую плоть и явился в мир. Он открыл нам тайны, «сокровенное от создания мира», как Он Сам сказал (Мф. 13, 35).
Действием Божественной силы мы избавляемся от своего неведения, которое очень точно можно сравнить со слепотой. Мы действительно слепорожденные. Но вот перед нами открывается новый мир, духовный, открываются тайны Царствия Небесного – не только благодаря чтению, но, скорее, благодаря постижению сердцем того, о чем мы читаем и что познаем своим рассудком. Но тут и наши мысли, и все окружающее начинает нас убеждать, что ничего особенного не произошло, что прозрение, которым мы уже пользуемся, и все полученные нами духовные знания – отнюдь не Божественного происхождения, а возникли по иным причинам. Когда весь мир говорит противное вере Христовой, это понятно. Но почему наши собственные мысли восстают на нас, почему они, подобно фарисеям, клеветавшим перед исцелившимся слепым на Спасителя «Мы знаем, что человек этот грешник», – нападают на наше прозревшее сердце и пытаются заставить его сказать, будто бы ничего особенного не произошло, будто бы наше духовное прозрение не имеет никакого значения и, собственно, ничего не изменилось? Так происходит по той причине, что мы еще не изжили своих прежних убеждений, основанных на общении с людьми, предлагавшими нам какие-то человеческие догадки и соображения о мире и – в целом – нехристианский образ мыслей. Все это в нас еще живо. Происходит борьба просвещенного Богом человеческого духа с впечатлениями, пороками и страстями прежней жизни. Мы должны пройти эту нравственную, умственную борьбу за веру и добродетельную жизнь, как прошел испытания слепорожденный. Нужно быть стойкими, твердыми для того, чтобы прийти к полному, истинному, глубокому богопознанию, которое приобрел этот слепец, когда, сказав от всей души «Верую, Господи!», поклонился Господу Иисусу Христу. Мы испытываем нечто подобное тому, что пережил он, разница только в том, что с нами это происходит на протяжении многих лет.
Нам бы хотелось, чтобы, как только мы осознали необходимость духовного прозрения, все в душе нашей сразу переменилось. Но это невозможно, необходима борьба. Что происходило со слепорожденным? Его телесное исцеление действительно совершилось быстро, хотя и для этого нужно было время: Спаситель помазал глаза слепого брением, потом этот человек умылся и только тогда прозрел. Гораздо большее время было необходимо для прозрения духовного: я думаю, что все упомянутые события – сначала один допрос у фарисеев, потом другой, изгнание из синагоги, встреча со Спасителем – отняли целый день. Душа слепорожденного возрождалась постепенно, и только в конце дня он прозрел духовно и исповедал Иисуса Христом и Сыном Божиим. Тем паче должно пройти время (иногда много лет) для того, чтобы произошли изменения у нас, не испытавших такого явного, откровенного действия Божия. Нужно иметь терпение. Постепенно, медленно человек, почувствовав некоторое начальное духовное прозрение, приходит к истинному богопознанию, так что пренебрегает даже и человеческим мнением, отлучением от людей, человеческим непониманием, благодаря Бога за то, что Он открыл ему духовные истины, вывел из этого сумрачного, безысходного мира в мир духовный. Продолжая жить телесно, внешне в том же самом мире, что и все люди, человек по сути смотрит на все другими глазами, видит другой мир. От убеждений человека зависит, как он воспринимает действительность. Иногда взгляды людей настолько различаются, что, можно сказать, они живут в разных мирах. Так и мы, имея христианские убеждения, взираем на этот мир как на мир иной, потому что нам открыто внутреннее значение вещей, смысл существования мира – нам открыта истина.
9 июня 2002 года