О том, что Православие должно исповедовать своей жизнью

Сегодня, в первое воскресенье после Вознесения Господня, мы совершаем память святых отцов I Вселенского собора. Праздник Вознесения в наибольшей степени напоминает нам о единстве в Господе Иисусе Христе Божеского и человеческого естеств, соединенных в единую Ипостась. И поэтому память святых отцов, отстаивавших на этом соборе истинность Божества Спасителя, уместно совершать после воспоминания о Вознесении. Ведь ученики Спасителя, созерцая такое небывалое и непостижимое чудо, собственными глазами видели доказательство Божественности Господа Иисуса Христа.

Апостол Павел, как вы слышали в сегодняшнем чтении Деяний Апостольских, сказал: «Я знаю, что по моем отшествии, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут некоторые, которые будут увлекать людей вслед себя» (см. Деян. 20, 29–30), то есть предсказал, что в Церкви будут происходить разногласия, и притом по вопросам первостепенным. О таких разногласиях апостол говорит: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19). Но когда появляется некое новое мнение, пытающееся вытеснить или затмить истины, переданные нам святыми апостолами, тогда необходимо отстаивать эти истины даже ценой собственной жизни, что и делали святые отцы.

Мы не должны изумляться: «Как же так? В богооткровенной религии, основанной не каким-то простым человеком и даже не пророком, а Самим Сыном Божиим, вдруг возникают разногласия, появляются разные течения и секты? Кто же из всех этих людей, утверждающих, что именно они знают истину, прав?» В наше время существует некая, если так можно выразиться, мода: не утверждать, что ты являешься носителем истины, поскольку этим ты якобы проявляешь свою гордость, а придерживаться принципов плюрализма, то есть многообразия истин, когда у каждого человека своя истина и каждый молится своему богу. Всякий человек имеет некоторый духовный опыт (который мы не отрицаем, но рассматриваем, конечно, с определенной точки зрения), и, независимо от того, какую религию он исповедует и в какой секте находится, он якобы спасается уже только потому, что молится своему личному богу.

Но как мы можем ошибаться при постижении окружающего нас вещественного мира, например, приняв одну вещь за другую или неправильно объяснив ее значение, так можем заблуждаться и в области предметов духовных. Человек, испытывающий какие-либо духовные переживания, совсем не обязательно общается с Богом. Существует известное вам понятие – прелесть. Прельщенными могут быть не только люди, хотя и находящиеся в лоне Православной Церкви, но неправильно подвизающиеся и в сильной степени подверженные гордости; ими могут быть и различные сектанты, и те, которые не исповедуют Христа. Всякий человек является существом духовным и, в широком смысле этого слова, ведет духовную жизнь. Даже если он отрицает существование в себе души, дух его живет в нем, и человек испытывает определенные духовные переживания. Правильны они или нет – это уже другой вопрос. Прельщенные, переживая некоторый экстраординарный опыт, что, в узком смысле слова, называется духовной жизнью, совсем не обязательно испытывают нечто истинное. Да, мы признаем, что они действительно что-то переживают. Но каково содержание их переживаний? На самом ли деле человек вступил в общение с Богом и Его святыми? Или же он обманут демонами и, увлекаясь мечтами, принимает телесные, нервные движения за действие благодати? Здесь необходимо тонкое и внимательное рассуждение.

Не думайте, что сказанное мною не имеет никакого отношения к учению Церкви о Божестве Господа Иисуса Христа. Всякий догмат, истинный или ложный, основан на духовном опыте. Истинный догмат основан на опыте истинном. Апостолы, передавшие нам Богооткровенное учение, которое мы храним и на котором держится Церковь, в большинстве своем были людьми чрезвычайно простыми и учили исключительно на основе собственного опыта Богообщения, опыта пребывания с Господом Иисусом Христом. После того как Дух Святой сошел на них в День Пятидесятницы, они начали проповедовать не потому, что путем правильных умозаключений сами додумались до тех истин, которые затем преподавали верующим, но потому, что Бог открыл им все Своим неизъяснимым действием. Таким образом, все наше Православное вероучение есть духовный опыт. Опыт апостолов, пророков, святых отцов. И когда появляется нечто новое по отношению к учению Церкви, необходимо проверить, соответствует ли это новшество апостольскому и святоотеческому опыту или нарушает его, то есть нарушает то Предание, в котором мы безусловно уверены, ибо оно исходит не от простых людей, но от избранников Божиих, от тех, кто непосредственно общался со Спасителем. Если рассматривать Православное вероучение изнутри, то всякое новшество в нем является подозрительным и, по большей части, еретическим, так как нарушает апостольское Предание; внутри нашего учения не должно появляться ничего нового. А если рассматривать его «снаружи» – с точки зрения мира, чуждого истины, то оно само является безусловной новизной, ибо мы учим не так, как учит мир, проповедуем такие вещи, принять которые мир не может, поскольку они не вмещаются в человеческое понятие о здравом смысле; и вот эта новизна не должна быть потеряна.

Кто пытается примирить непримиримое – эту необыкновенную новизну (само слово «Евангелие» означает «благая весть», «добрая новость»), эти непостижимые для человеческого разума истины, содержащиеся в Благовестии, примирить со здравым смыслом (понятие о котором менялось в ту или иную историческую эпоху в зависимости от различных культурных и других причин), тот, умаляя новизну Благовестия, вносит новшество внутрь самого Благовестия.

Нечто подобное совершил безумный Арий, проклятый на I Вселенском соборе и Самим Господом наказанный в назидание всем. При помощи интриг, лести и коварства, притворившись раскаявшимся, хотя всем было понятно, что это плохо скрываемая ложь, еретик добился, чтобы его согласились принять в Церковное общение. Патриарх Константинопольский не имел сил противостоять такому мнимому воссоединению Ария с Церковью и только молился, чтобы этого не произошло. Когда Арий торжественно шел со своими сторонниками в храм, где должно было произойти его присоединение к Православию, у него вдруг заболел живот. Он вошел в отхожее место и надолго там задержался. Когда пришли узнать, почему он так долго не выходит, то нашли его мертвым. У него расселось чрево и вывалились внутренности, как это произошло и с Иудой Искариотским, о котором в Священном Писании сказано: «Излияся вся утроба его» (Деян. 1, 18). Арий был наказан унизительной и мучительной смертью.

Непосредственное отношение к I Вселенскому собору, на котором христиане восстали против лжи и победили ее, имеет сегодняшнее Евангельское чтение. Это молитва, произнесенная Спасителем по окончании Тайной вечери. В ней необыкновенно мудро и тонко раскрывается та истина, которую святые отцы отстояли на соборе. Каждый стих этого чтения можно было бы истолковывать подробно, извлекая необыкновенную пользу из беспредельной глубины слов Господа Иисуса Христа. Но мы вынуждены будем сократить толкование и говорить о самом главном – о том, что имеет непосредственное отношение к событию, вспоминаемому нами сегодня.

«После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (ст. 1–3). Жизнь вечную человек получает не тогда, когда верит только потому, что принимает чужие слова и доверяет им, но когда он знает Единого Истинного Бога. И если человек знает Его, то, конечно, знает и посланного Им Иисуса Христа. Иначе и быть не может, ибо, как сказал Сам Спаситель, никто не может прийти к Отцу иначе, как только через Сына (см. Ин. 14, 6). Святые отцы, исповедовавшие на соборе догмат о единосущии Сына Божия Безначальному Богу Отцу, как раз и знали Истинного Бога и потому не могли отречься от своего знания ради сохранения в Церкви какой-то видимости мира. А именно этого требовал от христиан равноапостольный царь Константин, вначале не разобравшийся в сущности событий. Он хотел церковного мира, не понимая, что если бы истина примирилась с ложью, то она перестала бы являться истиной, в мире прекратилась бы апостольская проповедь и Церковь перестала бы существовать.

Знать посланного Богом Иисуса Христа – значит понимать Его Божественное происхождение. Если мы молимся Господу Иисусу Христу и предполагаем, что Он только человек, тогда мы молимся Ему лишь как одному из святых. Когда же мы молимся с доверием, с предварительной, если так можно выразиться, верой в то, что Он – Сын Божий, тогда в конечном счете постигаем это и на собственном опыте. Самый удобный, хотя и не единственный, способ достичь Богообщения – непрестанное повторение молитвы Иисусовой. Через эту молитву мы приходим к тому, что в имени Иисуса Христа созерцаем Божество и чувствуем, как через Спасителя соединяемся с Божеством Пресвятой Троицы.

«Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (ст. 4–5). Какая же это слава? Слава Божественная, такая же, какую имел и всегда имеет Бог Отец. Спаситель просит прославить Его не потому, что Он будто бы не имел славы раньше. Нет, Он просит прославить Его в глазах и сердцах человеческих той славой, которая у Него была всегда. Конечно, если бы Спаситель был только человеком, родившимся в определенное время, то Он не имел бы славы, которая пребывала с Ним прежде сотворения мира.

«Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое» (ст. 6). Как апостолы взяты от мира и вручены Господу Иисусу Христу, став основанием Его Церкви, так и святые отцы, хотя непосредственно не знали Спасителя, также были Его учениками и основанием Его Церкви именно потому, что сохранили слово Божие.

«Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть, ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня. Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои» (ст. 7–9). Господь молится, конечно, не только об апостолах, но и о всей Церкви – о тех, которые принадлежат Богу. Ведь много людей по видимости приходят в Церковь, но по сути ей не принадлежат. Господь делает такое замечание: «Соблюди тех, которых Ты Мне дал», – потому что есть и такие, которые внешне исповедуют Христа, однако знание о Нем получили не от Бога и к Церкви примкнули по какой-либо человеческой причине. Среди этих людей мы должны назвать в первую очередь Иуду Искариотского, но и в последующие времена были подобные ему. Когда Господь далее будет говорить об Иуде, то его слова можно также отнести и к Арию, и к Македонию, и к Несторию, и к Евтихию, и ко многим другим еретикам. Они мнили, что проповедуют истину, а на самом деле извращали ее и тем самым показали, что не являются избранниками Божиими.

«Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы» (ст. 11). В этих словах содержится истина, и догматическая, и нравственная. Слова «тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы» проповедуют единосущие Отца и Сына. И как единосущны Отец и Сын, так должны быть едины и люди в Церкви, потому что все мы имеем одинаковую природу. Мы должны уподобиться единству Пресвятой Троицы в своем единодушном служении Богу, в исполнении единой Божественной воли, которая всех соединяет, а не разъединяет, и должны соединиться в истине. Человек не может иметь любовь к ближнему, своим собратьям и сестрам во Христе, если он не исповедует истину. Не может быть соединения в любви, если нет соединения в правильном исповедании веры.

«Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание» (ст. 12). «Сыном погибели» здесь назван Иуда Искариотский, но эти слова, как я сказал, можно отнести и к Арию, осужденному на I Вселенском соборе, и к другим еретикам, бывшим до и после собора. Есть люди, которые до определенного времени кажутся нам истинными христианами, но внезапно обнаруживается, что они – «сыновья погибели». И они погибают, потому что с самого начала устремлялись к погибели, тогда как нам, взирающим на внешнею сторону явлений, они казались добрыми христианами.

«Ныне же к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную» (ст. 13). Итак, несмотря на все разногласия и борения в Церкви, несмотря на то, что некоторые прельщаются, восстают на истину, оказываются «сыновьями погибели», нам необходимо иметь в себе совершенную радость и понимать, что всему этому надлежит быть. Но что значит «иметь совершенную радость»? Это не означает, что мы будем жить беззаботно и беспечально. Вспомним, к примеру, как развивались события после I Вселенского собора. Не нужно думать, что после того, как святые отцы утвердили истину, все повиновались их определению и наступило беспечальное и беззаботное время. Наоборот, именно после собора и разгорелась самая страшная борьба. Начались интриги, многие сторонники арианского учения были возвращены из ссылок. Сам Арий вначале был осужден и сослан, но потом благодаря интригам своих приверженцев также вернулся. Если бы не казнь Божия, то, скорее всего, он продолжал бы свою церковную карьеру и искал бы возвышения. Ведь борьбу с Православием Арий начал из-за личных амбиций, из-за уязвленной гордости после того, как его не избрали патриархом Александрийским. В то же самое время сторонники Никейского Символа Веры смещались с кафедр и изгонялись. Так пострадал ревнитель Православия Афанасий Великий и многие другие. Епископские кафедры замещались еретиками, которые явно или скрыто исповедовали ересь Ария в различных ее направлениях.

Суть данной ереси состояла в отрицании Божества Христа. Но свое учение ариане излагали разнообразно – одни из них учили, что Христос – просто человек, другие говорили, что Он – некое особенное создание Божие, сотворенное прежде всякого творения; были и другие мнения. Для нас же важно одно – ариане, отрицая Божество Господа нашего Иисуса Христа, отрицали саму сущность нашей веры. И вот когда начались преследования православных, то наступил такой момент, что казалось – Православие на всем Востоке почти погибло. В Западной части Римской империи, в которую входили северная Африка, Италия, Галлия (нынешняя Франция), Британия, Испания, в этом отношении все складывалось более благополучно, хотя и там еретики также пытались укрепить свои позиции. А на Востоке Православная Церковь перешла фактически в подполье – кафедры занимали еретики, и, если православному епископу удавалось на время занять кафедру, его тут же изгоняли. Например, в Александрии все храмы были отданы еретикам, а православные выходили за город и молились в открытом поле, но и там их преследовали. Казалось, все погибло и надо было бы из соображений здравого смысла пойти на какие-то компромиссы, но ревнители Православия этого не делали. Святитель Афанасий Великий управлял Александрийской Церковью около сорока пяти лет и из них примерно двадцать лет провел в изгнании и ссылках. Такие люди, как он, не могли отречься от истинной Православной Церкви ради каких-то человеческих выгод, но они боролись за истину даже до крови.

И ценой крови, лишь спустя несколько десятков лет, только ко II Вселенскому собору наметилось некоторое благоприятное изменение – Церковь начала постепенно восстанавливать свои позиции, еретики стали изгоняться при помощи государственной власти, а православные вновь занимали утерянные кафедры. Православие торжествовало, но арианство, тем не менее, изживалось еще многие и многие десятки лет.

Борьба была жестокой и страшной. И святые отцы понимали, что в такой ситуации совершенно неуместно думать о мире в Церкви: мире с ложью, ересью, прелестью. Потому и мы, братья и сестры, должны также исповедовать истину и не поддаваться человекоугодию по каким-то, как нам кажется, здравым причинам, например, ради сохранения добрых отношений с людьми или своего благополучия. Не всегда уместно вступать в спор, но никогда не нужно отказываться от исповедания истины. И таким должен быть наш духовный настрой. Конечно, он должен выражаться не только в том, что мы на словах будем защищать Православие, тем паче, что многие из нас, к сожалению, плохо знают православное вероучение (и этот пробел надо восполнять). Нет, истину Православия нужно исповедовать еще и своей жизнью. Не так, чтобы мы формально исповедовали Иисуса Сыном Божиим, а реально пренебрегали общением с Ним, но так, чтобы эта истина стала для нас действительностью.

Представьте себе, что победила бы арианская ересь. Конечно, это невозможно, ибо сказано: «врата ада не одолеют» Церковь (Мф. 16, 18). Но если бы это произошло, то мы не могли бы произносить молитву Иисусову, так как в ней содержится православное исповедание Божества Христова – и не только в самих словах «Сыне Божий». Когда мы говорим «Господи», то этим исповедуем, что Иисус есть такой же Бог, Господь, Вседержитель, как и Бог Отец. И если мы по-настоящему молимся Иисусовой молитвой, значит изгоняем из себя неверие и бесчувствие, поистине ощущаем и переживаем, что Иисус есть Сын Божий. Можно сказать, что мы изгоняем из себя дух арианской ереси.

Всякое человеческое рассуждение исходит из определенного душевного или духовного состояния, правильного или неправильного. Как апостол Павел сказал о сребролюбии, что оно «есть идолослужение» (Кол. 3, 5), таким же образом можно сказать и про другие страсти: блудник – идолопоклонник, потому что поклоняется Венере, гневливый человек – идолослужитель, потому что поклоняется Марсу. А про ересь можно говорить так: если у нас неправильное душевное состояние, то по сути в нас живет еретический дух, хотя умом мы ересь отрицаем.

Если мы, например, молимся Иисусовой молитвой без всякого к ней сочувствия, не ощущая Божества Христова, а просто механически повторяя ее слова, еще и тяготясь ею или совсем ее оставляя, значит, мы поддались арианской ереси и нам безразлично, что Иисус есть Сын Божий. Если мы в своей жизни разделяем человеческие дела и Божеские, то есть одно для нас – молитва, и совсем другое – повседневная жизнь, то значит в каком-то смысле в нас действует дух несторианской ереси. Несториане отделяли в Господе Иисусе Христе Божество от человечества и считали, что в Нем было две личности, поскольку Сын Божий по согласию на некоторое время соединился с человеком Иисусом. Если же мы предаемся неразумной ревности: не хотим совершать добрых дел, не хотим иметь любви к ближнему и углубляемся в чрезмерный мистицизм и экзальтацию, – то можно сказать, что мы подвержены ереси монофизитской, утверждавшей в Христе единую Божественную природу, поглотившую и растворившую в себе природу человеческую.

Так можно было бы провести и другие аналогии между нашим духовным состоянием и различными еретическими учениями. Может быть, они не совсем точные, но по сути справедливые. Подобную мысль высказывает великий русский философ-славянофил Алексей Степанович Хомяков в своей книге «Записки о всемирной истории». В этом труде он доказывает важность периода Вселенских соборов и говорит, что ереси происходят от тех или иных душевных страстей. Очевидно, что прежде всего от гордости, но при более тонком рассмотрении можно найти в нашей греховности и другие основания для ереси.

Будем православными христианами на деле, а не на словах. Не только умом будем исповедовать те или иные отвлеченные истины, но самим делом, то есть внимательной, истовой Иисусовой молитвой, исповедуем Божество Спасителя нашего. Эту истину – что Господь Иисус Христос есть Сын Божий – мы обязательно должны пережить сами, хотя бы в малой степени, хотя бы только прикоснувшись к ней своим умом, своей душой. Иначе мы действительно не будем чувствовать никакой разницы между православными и еретиками или сектантами. Нам будет казаться, что раз они придерживаются таких же нравственных принципов, как и мы, значит все остальные различия совершенно неважны и можно не придавать им никакого существенного значения. Но если начать размышлять еще более широко, то выйдет, что и буддисты учат милосердию, и в Коране содержатся мудрые и справедливые вещи… А для нас не будет никакой разницы между религиями, потому что мы не имеем духовного опыта. Чем более глубоким опытом обладает человек, тем с большей ясностью он видит громадное различие между истиной и ложью, между Православием и всеми другими вероисповеданиями и религиями. И так называемый плюрализм возникает именно из-за отсутствия опыта духовной жизни, когда каждый молится своему богу и мнит, что получает от этого душевную пользу, не отличая истинное духовное переживание от ложного. Столь поверхностный взгляд отрицает все внутреннее, духовное как совершенно несущественное.

Вот к чему приводит отсутствие духовного опыта, вот к чему приводит наша холодность – к мнимой любви, человекоугодию, примиряет с ложью, заблуждениями, а в конечном счете и с погибелью, потому что делает нас безразличными к спасению или гибели других людей. Поэтому будем придерживаться Православия прежде всего своей жизнью. Не многие из нас могут проповедовать, не многие знают Православное вероучение, но каждый обязан следовать этому учению в своей внутренней жизни. Духовная жизнь не есть нечто дополнительное и необязательное для христианина. Духовная жизнь – это спасение. И где ее нет, там нет и спасения.

16 июня 2002 года