Непостижимое чудо Спасителя

(Евангелие от Иоанна, 39 зачало, глава XI, стихи 1-45)

В богослужебных песнопениях сегодняшнего праздника говорится, что перед Своими Страданиями Господь наш Иисус Христос уверял учеников в действительности будущего всеобщего воскресения чудом воскрешения из мертвых Лазаря Четверодневного. Прежде Своего Воскресения и отшествия из мира Иисус Христос показал, что Он — Тот Самый, Кто воскресит из мертвых всех от века умерших людей.

О чуде воскрешения Лазаря повествует евангелист Иоанн Богослов. Произошло оно так. «Был болен один человек, Лазарь из Вифании, из селения Марии и Марфы, сестры ее. Мария же была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими; ее брат Лазарь был болен» (ст. 1–2). Почему евангелист Иоанн упоминает о событии, которое в его же Евангелии будет рассматриваться позднее? Потому что читатели, которым было адресовано его Евангелие, вероятно, были знакомы с Марией и знали об этом ее поступке. Прежде чем повествовать о Лазаре, Евангелист о нем напоминает. Видимо, в то время когда писалось Евангелие, чудо воскресения Лазаря из мертвых не было так широко известно, как случай с Марией, помазавшей ноги Спасителя миром и отершей их волосами. Если мы вспомним предыдущие три Евангелия — от Матфея, Марка и Луки, написанные много ранее, чем Евангелие от Иоанна, то увидим, что в них повествования о воскрешении Лазаря нет. Дополняя то, что опустили другие евангелисты, апостол Иоанн говорит, что Мария, о которой вы, читатели, уже знаете, была сестрой Лазаря. По Преданию (что тоже можно проследить по богослужебным песнопениям), Мария, Марфа и Лазарь были детьми Симона прокаженного, по вероисповеданию фарисея, который был исцелен Господом от проказы.

«Послали сестры сказать Ему: Господи, вот тот, кого Ты любишь, болен. Услышав это, Иисус сказал: болезнь эта не к смерти, но во славу Божию, чтобы прославлен был Сын Божий чрез нее. Любил Иисус Марфу и сестру ее и Лазаря. А когда услышал, что Лазарь болен, тогда остался Он два дня на том месте, где был» (ст. 3–6). Евангелист Иоанн замечает: «Любил Иисус Марфу и сестру ее и Лазаря» для того, чтобы мы поняли: Господь Иисус Христос задержался не потому, что относился к судьбе Своего друга безразлично, а потому что хотел еще больше явить Свою славу. Возможно — по-человечески — Он медлил и по той причине, что знал, что все равно не успел бы прийти и исцелить Лазаря, как Его просили: и Лазарь умер бы раньше, чем Он пришел.

«Затем, после этого, Он говорит ученикам: идем снова в Иудею. Говорят Ему ученики: Равва, только что искали Иудеи побить Тебя камнями, и Ты снова идешь туда? Ответил Иисус: не двенадцать ли часов в дне? Кто ходит днем, не спотыкается, потому что видит свет мира сего. А кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света в нем» (ст. 7–10). Спаситель сказал это ученикам для того, чтобы они понимали, что, пока не пришло время, пока еще длится день, ничего не страшно; а когда придет время, тогда человек, подобно шествующему ночью, начнет спотыкаться и испытывать разные скорби.

«Сказал Он это, и говорит им потом: Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его. Сказали Ему ученики: Господи, если уснул, будет спасен. Но сказал Иисус о смерти его, а они подумали, что говорит Он о простом сне» (ст. 11–13). Говоря это, Спаситель имел намерение уверить их, показать им, что Он может всех умерших восставить от смерти, подобно тому как кто-либо пробуждает спящего человека. «Тогда и сказал им Иисус прямо: Лазарь умер. И Я радуюсь за вас, что Я не был там, дабы вы уверовали. Но идем к нему». Тогда Фома, называемый Близнец, сказал другим ученикам: «Идем и мы, чтобы умереть с Ним» (ст. 14–16). Ученики только что напоминали Спасителю, что Его хотели побить камнями. Как повествует евангелист Марк, по дороге в Иерусалим они ужасались — вероятно, не только от неизвестности своего будущего, но и от того, что ожидали гонений, скорбей, а может быть, и смерти от рук иудеев. Потому Фома, исполнившись решимости, и сказал: «Идем и мы, чтобы умереть с Ним». Фома как будто бы проявил послушание Спасителю и был готов даже умереть за Господа Иисуса Христа, но, как показали дальнейшие события, малодушие проявили все ученики.

«Придя, Иисус нашел, что он уже четыре дня в гробнице. Была же Вифания близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати» (ст. 17–18). Это, конечно, говорится для тех, кто не знает расположения городов и местностей в Святой Земле, ведь Евангелие от Иоанна было написано уже после разрушения Иерусалима и предназначалось более для христиан из язычников, которые нуждались в таком объяснении. Как Иисус «нашел», что Лазарь уже четыре дня в гробнице? Видимо, Он встретил каких-то людей и расспросил их, или они сами рассказали Ему об этом.

«И многие из Иудеев пришли к Марфе и Марии утешить их в горе о брате. Марфа, когда услышала, что Иисус идет, вышла к Нему навстречу» (ст. 19–20). Как она «услышала»? Вероятно, те, кто встретил Господа, пришли и сказали об этом Марфе. Она, как нам известно, была старше Марии, и поэтому сообщили прежде всего ей. Отец тогда, наверное, был крайне удручен горем, Мария же, о чем мы знаем из евангельского повествования, имела склонность к созерцанию, к молитве и потому, как часто бывает с такими людьми, переживала больше, чем ее сестра. А Марфа, будучи человеком хозяйственным — в чем мы могли убедиться, читая Евангелие от Луки, — видимо, заботилась о всех тех вещах, которыми обычно сопровождаются похороны. И поэтому ее знакомые сочли нужным сказать о приходе Иисуса именно ей — той, которая взяла на себя все внешние заботы и до какой-то степени владела собой во время этого страшного для всей семьи горя.

«Марфа, когда услышала, что Иисус идет, вышла к Нему навстречу; Мария же сидела у себя в доме. Сказала тогда Марфа Иисусу: Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Я и теперь знаю, что о чем бы Ты ни попросил Бога, даст Тебе Бог» (ст. 20–22). Марфа сказала эти слова с сожалением, она не понимала, что Господь может сотворить великое чудо — воскресить из мертвых ее брата. Сожаление ее было вызвано той мыслью, что если бы Спаситель был здесь, то, может быть, помолился бы или, как Он часто делал, прикоснулся бы рукой к болящему, и тогда Лазарь, как и многие другие больные, исцеленные Господом, не умер бы, а выздоровел. Однако одновременно Марфа исповедует и веру в Спасителя. Она говорит: «Несмотря на то что Ты по какому-то стечению обстоятельств не смог спасти моего брата, я знаю, что Ты можешь о чем угодно попросить Бога и Он даст Тебе; я не потеряла веру в Тебя». Она говорит это не потому, что ожидает, что Господь Иисус Христос что-то сделает для ее умершего брата, — как становится ясно из дальнейшего повествования, Марфа совершенно не могла этого предвидеть, а тем самым она как бы говорит: «Хотя я и огорчена, что Тебя здесь не было, но я продолжаю в Тебя верить и Тебя почитать».

«Говорит ей Иисус: воскреснет брат твой. Говорит Ему Марфа: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день» (ст. 23–24). Что значат эти слова Спасителя и ответ Марфы? Спаситель говорит ей о воскресении, предсказывая чудо, которое Он хочет совершить. А Марфа понимает это как утешение: «Не огорчайся, не скорби: наступит такой день, когда твой брат воскреснет, и потому мы должны с верой, с упованием относиться к этому грядущему событию, ожидать его и надеяться на милость Божию». Марфа в таком смысле и отвечает: «Да, я знаю, что воскреснет — в воскресение, в последний день». Тогда Иисус говорит ей более прямо. «Сказал ей Иисус: Я — воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек. Веришь ли ты в это? Говорит она Ему: да, Господи, я уверовала и верую, что Ты — Христос, Сын Божий, грядущий в мир» (ст. 25–27). Она не поняла глубочайшего смысла Его слов. Спаситель сказал, что Он является Воскресением и Жизнью и что тому, кому хочет, Он может даровать эту жизнь, когда пожелает, — не только в день всеобщего воскресения, но и сейчас. Он говорит, что всякий живущий и верующий в Него не вкушает смерти в обычном для всех людей смысле, то есть для такого человека смерть является не величайшей скорбью, не трагедией, а, скорее, радостью, поскольку, умирая, человек переходит из скорбной земной жизни в блаженную вечную.

Спаситель спрашивает Марфу: «Веришь ли ты в это?» Она отвечает, что верит, но в то же самое время по ее словам можно понять, что она верит вообще, не понимая, что конкретно означают эти слова. «Да, Господи, я уверовала и верую, что Ты — Христос, Сын Божий, грядущий в мир». «И сказав это, она пошла и позвала Марию, сестру свою, сказав тайно: Учитель здесь и зовет тебя» (ст. 28). Может быть, Сам Господь попросил Марфу позвать Марию, о чем Евангелие умалчивает, а может быть, Марфа посчитала, что Спаситель, любивший и ее, и Марию, и Лазаря, хотел бы видеть ее сестру. К тому же Марфа, конечно, знала, что и ее сестра чрезвычайно любит Спасителя (мы знаем, что некогда она сидела у Его ног и не желала даже заниматься приготовлением обеда, так как внимала каждому Его слову). Для того чтобы Мария увидела Господа и этим утешилась в своей тяжкой скорби, Марфа позвала ее.

«Учитель здесь и зовет тебя. Она же, когда услышала, встала поспешно и пошла к Нему» (ст. 28–29). Эти слова — «встала поспешно» — также свидетельствуют о ее искреннем расположении к Господу Иисусу Христу, о ее любви и жажде видеть Спасителя. Несмотря на то что она пребывала в такой скорби, при которой человеку все безразлично, когда он не воспринимает ничего внешнего, — Мария поспешно встала и пошла к Господу на окраину селения. И далее описывается, как происходило чудо воскрешения.

«Еще не вошел Иисус в селение, но всё еще был на том месте, где встретила Его Марфа. Тогда Иудеи, бывшие с ней в доме и утешавшие ее, увидев, как Мария поспешно встала и вышла, последовали за ней, думая, что она идет к гробнице, чтобы плакать там» (ст. 30–31). Видимо, гробница находилась на окраине селения, раз они могли так подумать. В ходе археологических раскопок, проведенных на Святой Земле, были обнаружены остатки дома Симона прокаженного. Судя по всему, его дом находился буквально в нескольких десятках метров от гробницы. Возможно, выйдя из дома и двигаясь к окраине селения, Мария одновременно шла и в сторону гроба Лазаря.

«Тогда Иудеи, бывшие с ней в доме и утешавшие ее, увидев, как Мария поспешно встала и вышла, последовали за ней, думая, что она идет к гробнице, чтобы плакать там. А Мария, когда пришла туда, где был Иисус, увидев Его, пала к Его ногам и сказала Ему: Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы мой брат» (ст. 31–32). Мария, как женщина более порывистая, отличалась от сдержанной, рассудительной, здравомыслящей Марфы более искренним проявлением чувств. Увидев Спасителя, она «пала к Его ногам» и произнесла, в общем-то, те же слова, что и Марфа: «Если бы Ты был здесь, не умер бы мой брат».

«Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с ней Иудеев плачущих, возмутился духом и пришел в волнение» (ст. 33). Так бывает часто. Многие из вас знают, что когда совершается прощание с умершим, то слезы иногда вызывает даже не вид умершего родственника, а плач о нем других людей. Человек, казалось бы, успокоился, но посмотрит на других и вновь начинает плакать, как бы вспоминая о том, что произошло. Так и Господь Иисус Христос, увидев плачущих иудеев, плачущую Марию, «возмутился духом». Эти слова понимают в разных смыслах. Иные говорят, что речь идет о некоем внутреннем состоянии, о человеческом духе в христианском смысле этого слова. Но мне представляется более правдоподобным, что это просто означает учащенность, прерывистость дыхания Спасителя, как у человека, который подавляет рыдания, пытается сдержать свои чувства.

«Возмутился духом и пришел в волнение, и сказал: где вы положили его?» (ст. 33–34). Обратите внимание на эти слова. Спаситель проявил всеведение, когда, находясь на далеком расстоянии, сказал ученикам о смерти Лазаря. А в этом случае Он спрашивает: «Где он лежит?» Для чего Он задает такой вопрос? Как это понимать? Спаситель спрашивает это у находившихся там людей: Марфы, Марии, иудеев, чтобы они привели Его ко гробу, хотя они еще не совсем понимали, чтό Он хочет сделать. Он говорит: «Где его гроб?» — в смысле: «Пойдем ко гробу». А они, вероятно, поняли этот вопрос в том смысле, что Он спрашивает: «Где это место?» «Говорят Ему: Господи, иди и посмотри» (ст. 34). Видимо, Его привели ко гробу (для краткости об этом не сказано), потому что далее говорится: «Прослезился Иисус» (ст. 35). Сначала Он «возмутился духом» — дыхание Его стало учащенным, прерывистым, — но Он сдерживал Свои чувства, а когда Его привели ко гробу, Он не смог сдержаться и прослезился. Конечно же, здесь в полной мере проявилось человеческое естество Господа Иисуса Христа. Он был «обыкновенным» Человеком, не в смысле «как все» — со своими слабостями и немощами, а в том смысле, что Он был, как говорят богословы, «совершенным Человеком». Под «совершенством» в данном случае имеется в виду не столько то, что Спаситель не имел никакого греха, сколько то, что Он обладал всей полнотой человеческой природы и, разумеется, испытывал обыкновенные человеческие чувства — те, какие испытывают люди в тех или иных ситуациях. При этом Он ни в коем случае не согрешал, потому что давал Своим чувствам свободно действовать до тех пор, пока они были невинными, чистыми. Бесстрастие — это не какое-то бесчувствие как полное отсутствие всяких переживаний (как люди иногда себе это представляют), здесь нам это показано совершенно ясно, откровенно и неоспоримо.

«Прослезился Иисус. Говорили тогда иудеи: вот, как Он любил его. А некоторые из них сказали: не мог ли Он, открывший глаза слепому, сделать, чтобы и этот не умер?» (ст. 35–37). Иудеи, жившие в Иерусалиме, помнили о величайшем чуде, которое еще недавно сотворил Спаситель, — о чуде исцеления слепорожденного (см. Ин. 9, 1–38). Они думали так: «Если Он сделал зрячим слепорожденного, то есть того, кто вообще никогда не видел, Он мог бы исцелить и этого больного». Тем самым они высказывали сомнение в том, что Он на самом деле может сделать все, что захочет, что Он чудотворец, и ранее сотворенные Им чудеса приписывали какому-то случаю.

«Иисус, снова возмущаясь в Себе, приходит к гробнице». Он борется с Собой, пытается сдержать Свои чувства, но они вновь и вновь проявляются. «Снова возмущаясь в Себе, приходит к гробнице: это была пещера, и камень закрывал ее» (ст. 38). Иудеи хоронили усопших в искусственных или естественных склепах, то есть в пещерах, которые определенным образом подготавливались и ко входу которых приваливался огромный камень. Такого способа погребения, какое принято в наших краях, у иудеев не существовало (или оно было редкостью). Иудея — очень каменистая, гористая страна, пещер там чрезвычайно много, а пригодной для обработки земли — весьма мало. Потому естественно, что иудеи избрали такой способ погребения. Мы знаем, что и Авраам — родоначальник еврейского народа — похоронил свою жену Сарру в пещере. С тех пор, видимо, этот обычай сохранялся.

«Иисус, снова возмущаясь в Себе, приходит к гробнице: это была пещера, и камень закрывал ее. Говорит Иисус: возьмите камень. Говорит Ему сестра умершего, Марфа: Господи, уже смердит: ведь ему четвертый день» (ст. 38–39). Марфа, конечно, не понимала, чтό желает совершить Спаситель. Может быть, ей казалось, что Господь хочет попрощаться с Лазарем, отдать ему, как говорят, последний долг. И поэтому она Его предупреждает, что делать это уже поздно — идет четвертый день. По иудейским обычаям положено хоронить человека на второй день после смерти. Вероятно, делают так по той причине, что в тех жарких странах тело умершего не может долго пребывать без погребения и быстро предается тлению. А здесь был уже четвертый день! Даже при нашем климате на четвертый день смерти на теле видны некоторые признаки тления, от тела исходит трупный запах, истекает влага, иногда начинают раздуваться, расплываться черты лица… При всей любви к умершему мы поневоле начинаем испытывать отвращение к разлагающемуся телу. В гораздо большей степени все эти процессы должны были начаться с телом Лазаря.

Марфа говорит: «Господи, уже смердит: ведь ему четвертый день». Она показывает себя человеком практичным, деятельным, всегда здраво судящим о тех или иных вещах, житейски опытным. «Говорит ей Иисус: не сказал ли Я тебе, что, если уверуешь, увидишь славу Божию?» (ст. 40). Конечно, кроме Марфы и Марии, никто ничего не понял. Как мы видим из повествования, распоряжалась всем, вероятно, Марфа, и она приказала отодвинуть камень от входа в пещеру. Она настолько верила Спасителю, что считала необходимым повиноваться Ему во всем, что бы Он ни сказал — понятно это или непонятно. «Тогда взяли камень. Иисус же поднял глаза ввысь и сказал: Отче, благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я знал, что Ты всегда Меня слышишь, но сказал ради народа, стоящего кругом, чтобы они уверовали, что Ты Меня послал» (ст. 41–42). Эти слова очень важны. Спаситель не молится Богу Отцу о том, чтобы Лазарь был воскрешен, но благодарит Его так, как будто Он Его уже услышал. Это не была какая-то тайная молитва, и не нужно Богу Сыну молиться Богу Отцу: никакого расстояния между Ипостасями Пресвятой Троицы нет. Поэтому Спаситель говорит: «Я знал, что Ты всегда Меня слышишь (то есть: «Ты всегда знаешь, чего Я желаю». — Игум. А.), но сказал ради народа, стоящего кругом, чтобы они уверовали, что Ты Меня послал». Спаситель произносил молитвы или обращался к Богу всегда для того, чтобы люди уверовали, что Он есть истинный Посланник Божий, что Он есть истинный Христос. «И сказав это, воззвал громким голосом: Лазарь, выходи» (ст. 43). Или, как очень выразительно сказано по-славянски: «Лазаре, гряди вон».

Пещера, в которой похоронили Лазаря, была глубока. Во время паломничества по Святой Земле мы побывали в том месте. Правда, вход в нее сейчас расположен с другой стороны, но известно, где он был раньше (теперь это место заложено камнями). Войдя в пещеру, нужно еще по узкому входу спуститься во вторую, более глубокую, пещеру. И потому, может быть, действительно необходимо было «воззвать громким голосом». Что это значит? Возможно, эти слова — «Лазарь, выходи» — произнесены были не только для того, чтобы Лазарь, находившийся в пещере, из нее вышел, но и для того, чтобы вызвать из преисподней его душу, которая должна была войти в тело умершего. Мы не знаем, так это было, или в то время, когда Спаситель благодарил Бога Отца, Лазарь уже воскрес, но еще пребывал на месте своего погребения в нерешительности, растерянности и смущении, вполне естественных для человека, пережившего смерть и воскресение. От громкого возгласа Спасителя: «Лазарь, выходи» — «вышел умерший, связанный по рукам и ногам погребальными перевязями, и лицо его было обернуто платком. Говорит им Иисус: развяжите его и пустите его идти» (ст. 44). На глазах у всех произошло чудо: Лазарь, про которого говорили, что он четверодневный мертвец, от которого уже смердит, вышел, обвитый погребальными пеленами (из-за чего он, естественно, не мог свободно передвигаться). Когда его развязали, то увидели, что на нем не было не только следов тления, но даже и тени болезни, от которой он, собственно, и умер.

Это самое великое, непостижимое чудо, сотворенное Господом Иисусом Христом. Чем ближе подступало время Его Искупительной Жертвы, тем более славные чудеса Он совершал, для того чтобы сделать все для спасения маловерных и лукавых иудеев.

Обратим внимание на следующие слова Евангелия. Спаситель, как человек, «прослезился». Он и смущался, и пытался удерживать свои чувства, и переживал, как обыкновенный человек. Он подошел к гробнице, велел отвалить камень. Во всем этом проявлялась Его человеческая природа. Но тут же Спаситель показывает и Свое Божество: когда дерзновенно обращается к Богу Отцу и благодарит за то, что Он всегда Его слышит; когда по Его повелению выходит четверодневный мертвец. В этом проявляется безграничное всемогущество Господа Иисуса Христа: мы видим, что сама смерть повинуется Ему и отступает по Его повелению. Обычный человек не может совершать таких поступков. Это чудо особенно ясно показывает, что Иисус есть Сын Божий и Бог и что, как Он воскресил из мертвых Лазаря Четверодневного, подобным образом Он силен воскресить и любого человека — полностью истлевшего или даже того, чей прах развеян по ветру. Ибо нет никакой разницы между четверодневным трупом и тем человеком, тело которого разложилось сотни или тысячи лет назад.

Итак, воскресение мертвых — это евангельский догмат. Наша вера основана на Евангелии. Отвлеченные, утонченные рассуждения святых отцов представляют собой евангельский опыт; они происходят от внимательного, искреннего, непредвзятого чтения Святого Евангелия. Мы видим проявления человеческого и Божественного естества Спасителя и исповедуем Господа Иисуса Христа Богочеловеком. На этих евангельских событиях — чудесах, совершенных Спасителем, — гораздо более, чем на всевозможных словах, учении и какой-либо логике, основывается наша Православная вера.

22 апреля 2000 года