Зеленая Роща. Удивительно подходящий адрес для святой обители. Наверное, Сама Богородица выбрала 200 с лишним лет назад место для будущего Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря. Роща – это где легко дышится. Где радуется и твой взор, и твое сердце. Где отдыхаешь душой и телом.

Люблю здесь бывать и в будни, и в праздники. Лишь подходишь к воротам – хочется ускорить шаг – словно мощный магнит потянул. Ступаешь будто не по земле, а по облаку. Недаром монахинь называют еще небожительницами. Летают, как ласточки. Ласточки только что были почти рядом – и уже опять высоко в небе. Так же инокини несут два служения – земное и небесное. Здесь, в обычной, дневной жизни, заботятся о тех, кому трудно, кого надо накормить и одеть, обустраивают церкви – дома Божии (я уже со счета сбилась – сколько поднято из руин), пишут иконы, оживляют исконные традиции богослужения…

А ночью их жизнь – молитва. Не наша – беглая, а иная, о какой рассуждать не могу.

Порой кажется, что и ты способен приблизиться к такому красивому благочестию, что-то сделать с собой, некоторые сорняки выкинуть из души. А порой, особенно в праздники, просто приходишь сюда и растворяешься в этих волнах любви, льющихся то ли от золотых куполов, то ли от усладительного пения «Господи, помилуй!», то ли от сердец монахинь. И уже не ты, не ты своими слабыми усилиями убираешь вредителей с душевной лозы, а невидимая рука Виноградаря, и ты молишься, чтобы Он помог сохранить эту чистоту.

В престольный праздник словно приоткрывается окно в прошлое, и я мысленно вижу тех женщин, кто двести с лишним лет назад молились здесь и трудились. Только был это не центр города, а смиренное лесное кладбище. Размышляю: сколь же боголюбивые люди составили первые поколения екатеринбуржцев! В конце 18 века монашескую общину взяла под финансовую опеку городская Дума!

Задумываюсь: всего лишь через семьдесят лет после того, как был основан Екатеринбург, в городе появилась монашеская община. Человек не может без Бога. Так было всегда: и три века назад, и сейчас. Только сейчас человек часто не понимает, чего он хочет: душа рвется к чему-то высокому – а что это? где это? не все находят ответ. А раньше русские люди хорошо знали, что именно им нужно. Потому, где возникало село – там сразу же строился и храм, а во многих селениях, городах – строился и монастырь. Так и здесь: уже дети и внуки первых жителей Екатеринбурга ощутили нужду в монастыре – чтобы были у города молитвенницы пред Богом. Потому и решили всем миром опекать молодую монашескую общину. И в общем-то, нет в этом ничего удивительного. Такое решение было для тех, давних наших земляков, тем же, что свечу зажечь – такую, что не догорит и не погаснет. Уж они-то, первые поселенцы нынешнего промышленного центра знали: без Бога – ни до порога! Монастырь нужен городу, как чистый воздух зеленых рощ.

Ох, и разные времена видел монастырь: всеобщее уважение и расцвет, запустение и презрение, и вновь – рассвет над горизонтом и трудное возрождение.

Листаю страницы памяти. 1994 год. Летом, в начале августа, пришли сюда семь девушек, избравших монашеский путь. «Ой, милые!» – крестятся, глядя на них, старушки. Собор святого Александра Невского в плачевном состоянии, хотя службы уже идут. Воссозданному Ново-Тихвинскому монастырю отдана лишь маленькая часть огромного здания. Территорию теснят заборы госпиталя, с которых иногда наблюдают за верующими солдаты – пациенты воинской больницы. Алексадро-Невский собор тоже похож на раненого, который не покинул передовую. Осыпается штукатурка со стен, пробиты молодыми тополями полуразвалившиеся ступени, низко нависает бетонный потолок (музей в советское время был разделен на 5 этажей монолитными блоками), а посреди двора – огромный экспонат – трактор как символ социализма. Помню лживую табличку на западной стороне фасада: «Бывший собор А-Невского, архитектор Малахов». Бывших соборов не бывает! – хотелось крикнуть кому-то.

Приближался первый престольный праздник, день Тихвинской иконы Божией Матери. Так же, как и в этом году, он выпадал на воскресенье. Ждали большого наплыва прихожан, сестры волновались. Нужно было получить разрешение руководства госпиталя на прохождение Крестного хода по всей исторической территории монастыря. Командование отнеслось с пониманием, разрешение дали. Трудность возникла с западными дверями. Дело в том, что для праздничной, архиерейской службы положено открывать западные двери (напротив алтаря), чтобы Крестный ход начался чинно, как следует. Но двери эти пока принадлежат краеведческому музею, мы же терпеливо пользуемся боковыми. Что делать? Ходили к директору, объясняли, просили, еще раз подробно объясняли – но снова слышали отказ. «У лестницы стоят чучела зверей. Вдруг их украдут?» – боялся директор.

Настоятельница вздохнула: что ж, пойдем в боковые.

Но каково же было всеобщее удивление, когда утром, в праздник, западные двери оказались открытыми, а по их сторонам дежурили сам директор музея и его заместитель! Что-то заставило их прийти на работу в воскресенье и отворить двери первому монастырскому Крестному ходу. Спаси их, Господи!

Торжественные шествия в престольный праздник – нечто особенное. Когда историческую территорию занимал госпиталь, военные смотрели из окон, некоторые, как евангельский Закхей, залезали на деревья, стремились проводить хоть взглядом духовенство, видные издалека иконы и хоругви, немногочисленных еще послушниц в черном, пеструю толпу мирян. С годами монастырь становился все краше и просторнее. Обновленные красавцы-храмы опять давали неземную радость, исцеляющую души и тела. Легко сказать – «монастырь становился краше»! Но ведь жизнь – это не анимация. Становился, но какими трудами! Какой головной болью молодых игумений: матушки Любови (в схиме Златы) и матушки Домники. Какими бессонницами… Но не зря называют они Богородицу своей Небесной Игуменией. Не раз Она претворяла скорбь в радость.

Люблю смотреть, как люди спешат в храм. Будто к пиру боятся опоздать. А выходят – счастливые, словно подарки получили. Лица светятся, как у невест. Кто-то и сказал, что душа – это невеста Христова.

Здесь столь переполняешься благодарностью Богу и монастырю, что так и жаждешь помогать сестрам. Я, когда была моложе, просилась на кухню. С удовольствием мыла посуду, словно с души грязь смывала.

И в тот первый престольный праздник в 1995-ом я помогала в трапезной. Матушка благословила нам приготовить угощение и постараться прийти на службу к проповеди духовника, отца Авраама. Договорились, что когда начнут читать Апостол (это минут за 10-15 до проповеди) к нам пришлют детей (маленькие дочка и сын двух постоянных прихожанок). И вот детские голоса: «Апостолы читают! Апостолы читают!» Сбрасываем фартуки и бежим вместе с детьми в храм. Успели вовремя. Сейчас, кстати, та девочка – иконописец и реставратор, а мальчик – будущий кинорежиссер. Помню ту проповедь. Отец Авраам говорил, что между монашествующими и мирянами не может быть никакого противостояния. Мы как две сестры – ученицы Иисуса Христа – Марфа и Мария. «И ту каплю благодати, которую вы сейчас чувствуете в сердце, – сказал отец Авраам, нужно беречь так же, как Богородица сберегала Своего Младенца».

Галина Правдина