Заслуженная артистка России Галина Лебедева работает в нашей обители несколько лет. До этого она исполняла первые партии в московских театрах, гастролировала с сольными концертами по стране, преподавала в Центре оперного пения Галины Вишневской. В интервью "Марфе и Марии" Галина Ивановна рассказывает о том, что заставило ее так круто изменить свою жизнь.

- Галина Ивановна, расскажите: как Вы оказались в монастыре?

- Сестры долго искали педагога по вокалу и приехали в Центр Вишневской, где я преподавала. В этот момент из преподавателей никого, кроме меня, не было. Заходит зав учебной частью, широко открывает дверь и говорит: "Галина Ивановна, к Вам две монахини!". Я говорю: "Здравствуйте…". Они посидели у меня на уроке, я с ними немного позанималась, и они меня пригласили в монастырь. Я согласилась.

Когда я приехала в монастырь, меня потрясло то, что я здесь увидела. В первую очередь это, конечно, нелицемерная любовь. Когда я увидела эту любовь, я рыдала, не знаю, сколько дней. Я сейчас вспоминаю, и видите, плачу. Еще одним потрясением для меня было, как служит о. Авраам (духовник обители). Я никогда не думала, что так можно служить! И когда сестры запели (как бы они ни пели), меня это совершенно покорило…

И я стала приезжать так – через каждые два месяца, почти на три недели. Я здесь жила, мы работали, я уезжала, потом опять приезжала. А в 2004 году я переехала совсем в Екатеринбург и стала работать в монастыре репетитором по вокалу. Не знаю, говорить ли, но возможно, я слукавила бы, если бы не сказала… Возможно, я и не переехала бы, но у меня дочь осталась в монастыре. Я ее с собой брала, когда сюда приезжала, говорила: "Очень интересный монастырь. Тебе будет интересно". И в какой-то момент, в 2003 году, она сказала, что останется здесь. Для меня это было неожиданно, потому что она уже училась в университете. Но с другой стороны, как ни странно, я спокойно к этому отнеслась. Все-таки мой ребенок – воцерковленный человек, папа ее с семи лет водил в храм. Потом они и меня привели.

Путь к Богу у каждого свой. У меня трудный, наверно. Я пришла к Нему через творчество. Я занималась вокалом с 17 лет, а пела с пяти, как себя помню. С детства была звездой: на всех фестивалях, на всех конкурсах пела. Потом поступила в театральный институт, класс Леокадии Масленниковой (это солистка Большого театра). Пела в хоре Свешникова, в Детском музыкальном театре, в "Новой опере"… Я любила театр. Я не работала, я служила – пению, музыке. Но я чувствовала, что служу не тому. Искала бессознательно чего-то другого…

Думаю, я нашла это в монастыре. И благодарю Бога, что все так сложилось. Конечно, в монастыре есть свои искушения. Но все равно я чувствую, что монастырь – это моя семья, мой дом. У меня был один ребенок, а теперь четырнадцать. Все певчие – мои дети, я их всех люблю, вообще, всех сестер люблю. Хотя, может, иногда на них обижаюсь. Но я всегда вижу, что здесь все делается с любовью. Не в пику и не назло человеку, а для его же блага.

- Вы бываете в Москве, встречаетесь с бывшими коллегами?

- Когда я приезжаю в Москву, то из квартиры почти не выхожу. Ко мне приезжают мои знакомые или подруги моей дочери, девочки 19-20 лет. Я рассказываю о монастыре и чувствую, что им это интересно. Не все понимают, почему я уехала, все бросила. Но все замечают, что я изменилась. Они говорят: "У тебя совершенно другие глаза! Ты стала такая радостная!". Я считаю, эта радость оттого, что верующий человек по-настоящему свободен. Он не боится начальства, не боится конкурентов, не боится, что кто-то про него плохо скажет… Он боится только Бога, боится только согрешить.

Своим ученикам, которые там остались, я потихоньку дарю иконы, молитвословы, говорю, что если что-то случится, надо к батюшке пойти, надо найти духовника. Я вообще не понимаю, как люди живут без духовника. После каждой исповеди со слезами думаю: "Господи, ну, за что такое счастье, что Ты мне даровал такого духовника?" Идешь с облегченной душой, на глазах слезы радости и покаяния.

Мне часто задают вопрос: "И ты не хочешь петь?" Я говорю: "Вот сейчас мне хочется петь Богу". Потому что выше этого нет. Неправильно судят, что в монастырях должно быть пение простое, примитивное – три старушечки поют. Отец Авраам тоже об этом говорил: "В храме должно быть такое пение, чтобы человек входил, слушал – и уже не мог уйти…"

- Галина Ивановна, а сестры уже так поют?

-Пока не сказала бы. Они пока делают первые шажки годовалого ребенка. Мы занимаемся только второй год. Когда я хоть немножечко научу их петь по-настоящему, на дыхании, свободно, вот тогда мы поплачем от умиления, от радости. Очень интересный вопрос: как достичь этого? Как научиться петь? Не просто петь. Ну, все поют. А так петь, чтобы это было просто и проникновенно, чтобы в пении говорила душа. Чтобы так петь, нужно расти духовно, нужно много трудиться – иначе ничего не получится. Звук рождается от внутреннего состояния… Вот когда первые христиане молились, они все вместе пели всю службу. И я иногда мечтаю: вот вышла бы вся наша Россия на огромную площадь. И как грянули бы к Богу, как завопили бы, завопияли! И весь народ запел бы. Какая была бы мощь!

В звуковом файле в прологе интервью звучит фрагмент арии Марфы из оперы Римского-Корсакова «Царская невеста» в исполнении Галины Лебедевой. В завершении – документальная запись службы в скиту Ново-Тихвинского монастыря. Служащий – схиархимандрит Авраам (Рейдман).

Прослушать аудиозапись