Икона "Крещение"

Икона «Крещение», написанная сестрами нашего монастыря

Не так давно в адрес нашей иконописной мастерской поступило письмо, автор которого выражает свое смущение тем, как изображен Спаситель на написанной сестрами иконе Крещения. В письме высказывается даже возмущение тем, что Господь изображается, пусть и благолепно прикрытым водами реки Иордана, но все же полностью обнаженным. Автор считает это недопустимым, высказывая мнение, что подобное изображение не соответствует исторической действительности, а также полагая, что Сам Спаситель никогда не допустил бы предстать перед людьми обнаженным.

Это письмо и побудило нас привести несколько исторических и иконографических аргументов, обосновывающих появление таких иконописных изображений.

Прежде всего, нужно сказать о том, что в изображениях Спасителя, святых и Священной Истории иконописное Предание Церкви строго хранит верность историческим данным. «Всячески следует, — писал в VIII веке святой Патриарх Константинопольский Тарасий императору Константину VI Порфирородному и его матери святой царице Ирине, – принимать честные иконы Господа нашего Иисуса Христа, поелику Он соделался совершенным Человеком, если они только пишутся исторически верно, согласно евангельскому повествованию».

Река Иордан. Место Крещения Спасителя

Известно, что в древности было принято совершать святое Таинство Крещения лишь при полном обнажении крещаемого. Об этом, например, ясно свидетельствовал святитель Симеон Фессалоникийский в своем «Разговоре о святых священнодействиях и Таинствах Церковных». В главе 31 этого сочинения он пишет: «Затем (крещаемый) вводится в воду весь нагой, как и родился он и как был создан прежде. Но прежде он имел божественную одежду и, будучи наг, не стыдился; а теперь, родившись нагим, носит на теле стыд преступления…». В настоящее время эта практика Крещения, по причине нашей нравственной немощи, не применяется, однако во времена жизни Спасителя обряд Крещения совершался святым Иоанном Предтечей, несомненно, именно таким образом. Об этом свидетельствуют, например, богослужебные тексты: Ужас бе видети небесе и земли Творца, на реце обнажшагося и крещение от раба за наше спасение приемлющаго яко раба: и лицы ангельстии дивляхуся страхом и радостию! (тропарь 9-го часа Навечерия Богоявления, Акафист Богоявлению Господню, кондак 5).

Икона «Крещение». XIV в. Греция. Мистра. Церковь Божией Матери «Перивлепта».

Далее. Действительно ли Крещения обнаженным на глазах многочисленной толпы не мог бы допустить Сам Спаситель и это являлось бы унижением Его Божества? Давайте вспомним: как Он претерпел совершение над Ним обряда обрезания? Не будучи ли беспомощным обнаженным Младенцем? Не в присутствии ли по крайней мере нескольких, видевших Его, людей? Кроме того, и самую унизительную и позорную казнь – Распятие, как и, прежде того, бичевание, Господь претерпел, будучи полностью обнаженным. Об этом с неоспоримой достоверностью свидетельствуют как исторические данные, так и изображение Спасителя, отпечатавшееся на полотне сохраняющейся доныне Туринской плащаницы – неложной свидетельницы Его преславного Воскресения! А ведь Распятие Господа нашего Иисуса Христа – это наша слава! «Всякое, конечно, деяние и чудотворение Христово, – пишет в «Точном изложении православной веры» преподобный Иоанн Дамаскин, – весьма велико и божественно, и удивительно; но удивительнее всего – честный Его крест. Ибо смерть ниспровергнута, прародительский грех уничтожен, ад ограблен, даровано воскресение, дана нам сила презирать настоящее и даже самую смерть, устроено возвращение к первоначальному блаженству, открыты врата рая, наше естество село одесную Бога, мы сделались чадами Божиими и наследниками не через другое что, если не через крест Господа нашего Иисуса Христа. Ибо все это устроено через крест… Вот смерть Христа или крест одел нас в ипостасную Божию мудрость и силу». В согласии с ним пишет и один из известнейших современных греческих богословов, митрополит Навпакта и святого Власия Иерофей (Влахос): «Распятие Христа, как и Его воплощение, называется кенозисом или уничижением Сына и Слова Божия. Однако это уничижение тождественно исполнению, ибо, уничижившись, Бог Слово обожил человека. Именно по этой причине Христов крест является знамением триумфа и славы». Совершалось же бичевание, а затем Распятие, Господа на глазах сначала десятков воинов, а потом – тысяч людей, и Он, Всемогущий и Всесильный, опять-таки не воспрепятствовал этому. «Слава всеблагому Твоему совету, слава смотрению Твоему, слава снизхождению Твоему, едине Человеколюбче», – восклицает в своих богослужебных песнопениях Святая Церковь.

И наконец, самое главное то, что подобное изображение Господа находится в соответствии с православной иконописной традицией, освящено преданием, благословлено Церковью.

Мозаика «Крещение». XIV век. Стамбул. Церковь Божией Матери Паммакаристи.

Еще на Стоглавом соборе, состоявшемся в Москве в 1551 г., было постановлено, чтобы новые иконы писались лишь по старым образцам: «По образу, и по подобию, и по существу, смотря на образы древних живописцев». Это требование повторялось отцами Собора неоднократно и по разным поводам. Отмечалось, что новая икона должна передавать образец по образу (то есть непосредственно изображение), по подобию (должна иметь с ним черты сходства) и по существу, то есть должна быть православной иконой, соответствовать церковному Преданию, установленному Церковью иконописному канону. Это же требование содержится и в широко известном собрании апостольских и святоотеческих постановлений – Кормчей книге: «И был бы иконописец хитр о подобии древних переводов и первых мастеров, богомудрых мужей..., а собою бы вново не прибавлял ни единыя оты, аще убо и зело и то мнится смыслити, а кроме святых отец предания не дерзати». Церковное искусство строго подчиняется правилам и канонам на протяжении всего своего существования.

Как же описывалось изображение Крещения Господня в древних иконописных подлинниках? Древнерусские иконописные подлинники, составленные в соответствии с образцами византийской иконописи, дают следующее описание иконы Крещения: «Спас наг... правою рукою благословляет о бедре, а Предтеча крестит Христа. Три ангела... наклонены к Господу, а Предтеча аки на колена преклонился». Аналогичные указания встречаем мы и в более поздних текстах: «Господь наш Христос стоит в Иордане реце, наг, главу Свою преклонил к Предтече, рукою Своею благословляет Иордан...»

Мозаика «Крещение». XII в. Греция. Монастырь Дафни

До нашего времени дошло достаточно много выдающихся образцов иконописи и мозаичного искусства, на которых Спаситель изображен (конечно, целомудренно и благоприлично) принимающим святое Крещение полностью обнаженным. В основном все они относятся к XII-XIV столетиям – «золотому веку» церковного искусства, богословской мысли, и, главное, умного делания. Расцвет исихазма, получившего свою богословскую формулировку в трудах святителя Григория Паламы и в постановлениях Соборов XIV века, имел колоссальное влияние на весь православный мир, как в плане духовной жизни, так и в плане церковного искусства. Это время так называемого Палеологовского ренессанса, достигшего к XIV веку у византийских живописцев классического выражения и стилистической зрелости. Иконописные изображения, которые нам хотелось бы привести в пример, носят на себе отпечаток как несомненного таланта, так и высокой духовности их создателей. Достаточно упомянуть мозаичное изображение Крещения из монастыря Дафни в Греции (XII век), образ из монастыря святой Екатерины на Синае (XII-XIII века), икону храма Богородицы Перивлепты в г. Мистре (XIV век), а также мозаики церкви Паммакаристи в Константинополе (XIV век), которые единогласно признаются лучшими произведениями мастеров той эпохи. В рукописных собраниях крупнейших афонских монастырей (Иверского, Свято-Пантелеимоновского, Дионисиата и др.) находится довольно много книжных миниатюр XII – XIII веков, на которых Спаситель изображается принимающим Крещение также полностью обнаженным.

Может ли быть, чтобы появившиеся в период выдающегося духовного и культурного расцвета иконописные и мозаичные шедевры были созданы, как полагает автор поступившего нам письма, не по благодатному действию Святого Духа, а под влиянием духа лжи? Конечно же, нет.

Миниатюра «Крещение». XII в. Афон. Рукописное собрание библиотеки Свято-Пантелеимоновского монастыря.

Богочеловек Иисус Христос изображается в иконописи во всем подобным нам, кроме греха. «Мы представляем на иконах образ святой плоти Господа», – говорит св. патриарх Герман. Отцы Седьмого Вселенского Собора разъясняют это следующим образом: «Хотя Кафолическая Церковь и изображает живописно Христа в человеческом образе, но она не отделяет плоти Его от соединившегося с ней Божества; напротив, она верует, что плоть обоготворена, и исповедует ее единою с Божеством, согласно с учением великого Григория Богослова и с истиною.... Мы, делая икону, плоть Господа исповедуем обоготворенною и икону принимаем не за что-либо другое, как за икону, представляющую подобие первообраза, потому-то икона получает и само имя Господа, через это только она находится в общении с Ним; по тому же самому она досточтима и свята».

Преподобный Феодор Студит высказывается еще яснее: «Его (Христа) изображение – не в подобии человека тленного, что порицается у апостола, но в подобии человека, как Он сам ранее сказал, именно нетленного..., потому что Христос не просто человек, но сделавшийся человеком Бог».

Эти слова святого Феодора Студита и Отцов Седьмого Собора перекликаются со словами святого Григория Нисского об исповедании Богочеловека: «Посему… да не приписывают Спасителю одних только костей, жил и облика человеческого... Соблюди целого человека и присоедини Божество». Иконописные изображения, в том числе Спасителя, настолько отрешены от всего земного, чувственного, насколько (не побоимся этого сравнения!) небесное отстоит от земного, а потому какие-либо греховные представления или соблазны при взирании на целомудренно и благообразно писанные образа представляются даже несколько кощунственными.

«Способность воображения, – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), – находится в особенном развитии у людей страстных. Она действует в них соответственно своему настроению, и все священное изменяет в страстное. В этом могут убедить картины, на которых изображены священные лица и события знаменитыми, но страстными художниками. Эти художники усиливались вообразить и изобразить святость и добродетель во всех видах ее; но преисполненные и пропитанные грехом, они изображали грех, один грех. Утонченное сладострастие дышит из образа, в котором гениальный живописец хотел изобразить неизвестные ему целомудрие и Божественную любовь... Произведениями таких художников восхищаются страстные зрители; но в людях, помазанных духом Евангелия, эти гениальные произведения, как запечатленные богохульством и скверною греха, рождают грусть и отвращение».

Фрагмент тетраптиха «Двунадесятые праздники. XII в. Синай. Монастырь святой Екатерины

Все иначе в православной канонической иконописи. «Цель иконы, – пишет Л. А. Успенский, – не в том, чтобы возбудить или усилить в нас то или иное естественное человеческое чувство. Икона не трогательна, не чувствительна. Цель ее – направить все наши чувства, так же как и ум, и всю нашу человеческую природу, к ее истинной цели – на путь преображения, очищая нас от всякой экзальтации, которая может быть только нездоровой. Так же как обожение человека, которое она передает, икона не упраздняет ничего истинно человеческого: ни психологического элемента, ни различных особенностей человека… Но, как и в Евангелии, все человеческие мысли, знания, чувства и дела здесь показываются в их соприкосновении с миром Божественным, и от этого соприкосновения все очищается... Всякое проявление человеческой природы, всякое явление нашей жизни просвещается и осмысляется… Православная икона – образное выражение Херувимской Песни Великой Субботы: «Да молчит всякая плоть человеча... и ничтоже земное в себе да помышляет». Все здесь подчинено общей гармонии, которая выражает мир и порядок, гармонию внутреннюю. Ибо в Царствии Духа Святого нет беспорядка. Бог «есть Бог мира и порядка», – говорит, перефразируя апостола Павла, преподобный Симеон Новый Богослов. Содержание иконы раскрывается поэтому как подлинное духовное руководство на пути христианской жизни, и, в частности, в молитве: она указывает нам, как мы должны держать себя в молитве, с одной стороны – по отношению к Богу, с другой стороны – по отношению к окружающему миру. Молитва есть беседа с Богом; поэтому и нужны для нее бесстрастие, глухота и невосприимчивость к мирским возбуждениям. “Итак, братия, – говорит святитель Григорий Богослов, – не будем святого совершать нечисто, высокого – низко, честного – бесчестно и, кратко сказать, духовного – по земному...”».

Река Иордан. Место Крещения Спасителя

Из приведенных цитат становится очевидным и высокое значение иконы в Православной Церкви, и отличие ее от мирской живописи, отчужденность от всего дольнего и греховного.

«Должно со страхом и благоговением приступать и поклоняться ей (то есть иконе), – говорит преподобный Феодор Студит в «Послании Платону о почитании икон», – так как поклонение переходит к Христу; и должно веровать, что в ней обитает Божественная благодать и что приступающим к ней с верой она сообщает освящение». А потому не стоит смущаться, воображая соблазн там, где нет даже никакого повода к соблазну и смущению.