Судьбы сестер Ново-Тихвинского женского монастыря в ХХ веке: подвиг веры и благочестия

Доклад матушки Домники на конференции «Православие в судьбе Урала и России: история и современность», посвященной 125-летию образования Екатеринбургской епархии и 200-летию основания Ново-Тихвинского женского монастыря

В своем докладе я расскажу о судьбах сестер Ново-Тихвинского монастыря в период гонений на Церковь в XX веке.
Для Русской Православной Церкви XX век стал временем сугубых испытаний, временем крестоношения. И в эти годы требовался особый подвиг, особое мужество, чтобы сохранить веру и христианское благочестие. Мы знаем, что многие русские люди совершили этот подвиг, исполнив в своих судьбах обетование Спасителя: врата адова не одолеют Церковь. Одни из них пролили свою кровь за Христа или претерпели тяжелые испытания в лагерях и ссылках и тем самым показали высоту христианской веры, для которой не страшны ни муки, ни смерть. Другие, живя посреди безбожного мира, сохранили глубокое благочестие и явились для соотечественников образцом добродетели, примером любви к Богу и ближним. Именно благодаря всем этим людям – мученикам, исповедникам и тем, кто через годы безбожия пронес свет христианской веры, – мы сегодня видим Русскую Церковь возрождающейся во всем ее величии и красоте.
Хранителями Православной веры были и сестры нашего монастыря, и сегодня мне хотелось бы подробнее рассказать об их подвиге.
Для начала нужно представить, каким Ново-Тихвинский монастырь подошел к 1917 году, какой была жизнь сестер до революции, какое значение имела обитель для Екатеринбурга и для Урала.
В начале XX века Ново-Тихвинский монастырь, несмотря на свой сравнительно небольшой возраст – ему было чуть более ста лет, – являлся одним из крупнейших в России. В обители насчитывалось около 1000 насельниц, действовало 18 мастерских, были открыты богадельня, детский приют, церковно-приходская школа. Жизнь монастыря изначально была устроена в древних общежительных традициях, что и стало залогом его быстрого развития и процветания. По своему благоустройству монастырь являлся примером для других иноческих обителей Урала, которые заимствовали его устав. Многие обители созидались под руководством настоятельниц, избранных из монахинь Ново-Тихвинского монастыря.
В начале XX века в России насчитывалось более 1000 иноческих обителей, и в числе шести самых благоустроенных был Ново-Тихвинский женский монастырь. Так, в 1912 году Императору был представлен отчет обер-прокурора Святейшего Синода, и в этом отчете Ново-Тихвинский монастырь был назван образцовым в ведении хозяйства наряду с Соловецкой, Валаамской, Ново-Афонской, Симоно-Кананитской и Трифоно-Печенгской обителями. Монастырь был не только центром развития ремесел, образования и благотворительности, но главное – он был духовным сердцем Урала, оплотом Православной веры.
Революционные события, кардинальным образом изменившие жизнь Русской Церкви, прервали развитие Ново-Тихвинского монастыря. В 1920-х годах обитель была закрыта, в монастырских зданиях разместились военные организации, сестры вынуждены были возвратиться в мир. Но мы можем утверждать, что монастырь не прекратил свое существование и не перестал нести в мир свет евангельской веры. Многие сестры, будучи изгнанными из стен обители, и в миру продолжали вести жизнь монашескую, благочестивую, молитвенную. Для нас пока неизвестны судьбы большинства сестер, но церковноисторический кабинет нашего монастыря постоянно ведет поиск сведений о них. В настоящее время найдены архивно-следственные дела на 27 насельниц нашей обители. Четверо из них были приговорены к расстрелу, семь сестер – к заключению на 10 лет в лагеря, и по крайней мере трое из них там скончались.

Рясофорная послушница Наталия Ежевских

Предположительно, некоторые сестры пострадали от репрессий еще в то время, когда монастырь был действующим. В 1918-1920 годах шла первая волна гонений на Церковь, массово совершались расстрелы и бесконтрольные расправы над священнослужителями и монашествующими. В эти страшные годы сестры Ново-Тихвинского монастыря, несмотря на опасность гонений, оказывали помощь Царской семье, находившейся в заключении в доме Ипатьева. Весной-летом 1918 года послушницы Антонина Трикина и Мария Крохалева с благословения настоятельницы игумении Магдалины (Досмановой) носили продукты в дом Ипатьева, вплоть до самого дня убийства Царственных Страстотерпцев. И у нас имеется устное свидетельство о том, что впоследствии послушницы Мария и Антонина были расстреляны. Об этом нам рассказали родственники одной из рясофорных послушниц дореволюционной обители Наталии Григорьевны Ежевских, которые знают об этом с ее слов. Возможно, что это просто предание, но в любом случае можно сказать, что эти две сестры совершили подвиг. Самоотречение и мужество, которое они проявили, оказывая помощь Царственным узникам с опасностью для собственной свободы и жизни, навсегда останется в истории как пример христианской любви.
В 1929-1931 годах, в то время, когда по всей стране шла коллективизация и раскулачивание, а также массово закрывались храмы, началась новая волна репрессий, и в этот период пострадали 9 сестер нашего монастыря.
Вот что нам известно о судьбе одной из них – послушницы Марфы Прокопьевны Софоновой. В монастырь она поступила в 1912 году в 15-летнем возрасте, и с ревностью начала монашеский путь. С усердием исполняла послушание на клиросе, так что была удостоена петь и в архиерейском хоре. Послушница Марфа очень любила продолжительные монастырские богослужения. Как рассказывали нам люди, которые знали ее в последние годы жизни, она всегда со слезами вспоминала о монастыре и особенно часто говорила о том, какие прекрасные там были службы. Послушница Марфа провела в обители всего десять лет, затем монастырь был закрыт, и ей пришлось вернуться в родное село Булзинское. Там она устроилась на работу псаломщицей в местной Покровской церкви.

Приговор послушнице Марфе Софоновой

Для нее, как и для всех православных людей, храм был главным утешением и опорой. Здесь она обретала душевный мир, здесь черпала духовные силы для того, чтобы мужественно претерпевать все выпавшие ей скорби, здесь питала свою душу молитвой.
В 1929 году с началом коллективизации Покровский храм в селе Булзинском оказался под угрозой закрытия. Священник Покровского храма благословил послушнице Марфе Софоновой составить список прихожан для перерегистрации общины. Она стала обходить все дома в селе и предлагать односельчанам поставить свою подпись в списке. Горя любовью к родному храму и богослужению, послушница Марфа призывала и односельчан не отказываться от храма, не терять веры в Бога. Подписались в списке около пятисот человек, то есть почти все село. В феврале 1930 года послушница Марфа была арестована по обвинению в агитации против мероприятий советской власти. На допросах она все отрицала и была приговорена к заключению в концлагерь сроком на пять лет. Вскоре после ее ареста постановлением общего собрания членов колхоза Покровская церковь была закрыта.

Послушница Марфа в 1968 году

Видимо, послушница Марфа обладала смелым, бескомпромиссным характером. Нам известно, что в течение своей жизни она подвергалась аресту еще два раза. Последний арест произошел почти по той же причине, что и первый: не утратив за многие годы своей любви к храму, послушница Марфа пыталась добиться открытия церкви в городе Реже, где тогда жила. Знакомые предупреждали ее, чтобы она не вела себя так смело, но она не могла поступать иначе. В результате власти арестовали ее, обвинив в «антисоветской агитации», которую будто бы она проводила среди своего окружения. На момент ареста послушнице Марфе было уже 50 лет. При последнем аресте, как и при первых двух, она не дала признательных показаний, и вновь была приговорена к пяти годам заключения.
Известно, что после освобождения она поселилась в Свердловске. Те, кто знали послушницу Марфу в это время, свидетельствуют, что жизнь она проводила подвижническую: очень много молилась, большую часть дня проводила в Иоанно-Предтеченском храме, где пела на клиросе. Она довольствовалась самыми простыми условиями жизни – ее приютила одна мирянка, поселив в своей бане. Эта мирянка очень любила цветы, разводила их во множестве, и послушница Марфа часто искренне, с благодарностью говорила, что она живет, как в раю, среди благоухания и красоты. Такое мирное устроение души, которого достигла послушница Марфа к концу жизни, свидетельствует о ее внутреннем, монашеском подвиге.

Тюремная фотография послушницы Екатерины Плотниковой

Гораздо более трагично сложились судьбы сестер, которые подверглись репрессиям в 1937-1938 годах. В этот период пострадало и наибольшее число сестер Ново-Тихвинской обители: монахиня Екатерина (Бочкарева-Шаньгина), рясофорные послушницы Елена (Стенина) и Наталья (Пыжьянова), Анисия (Коробейникова), Александра (Наумова), Александра (Паниковская), Акилина (Баранова), послушница Екатерина Плотникова и другие. Одни из них были расстреляны, другие заключены на 10 лет в лагеря. Послушница Екатерина Плотникова была арестована в возрасте 66 лет. Ее приговорили к 10 годам исправительно-трудовых работ и направили в Каргапольский концлагерь. Шесть лет провела она на изнурительных работах в лагере, заболела и в 1943 году ее по инвалидности освободили из заключения.
В 1937 году была арестована и монахиня Антония (Сычева, в схиме – Арсения), судьба которой особенно интересна. Она была человеком необыкновенно ревностным, горячо любившим монашество. Прожив в монастыре около 25 лет, она не оставила монашеской жизни и после его закрытия. В 1920-х годах она жила в Покровском районе, но часто приезжала в Свердловск к игумении Магдалине (Досмановой), без духовных советов которой уже не представляла своей жизни.

Схимонахиня Арсения, 1960 годы

Сердце ее горело любовью к Богу, и она не могла спокойно смотреть на неверие других людей, не терпела, когда оскорбляли Православную веру. Так, например, в селе Троицком, по воспоминаниям старожилов, она часто безбоязненно заходила в клуб, в избу-читальню и срывала антирелигиозные лозунги и плакаты, а на улице открыто разговаривала со школьниками о Боге. Преисполненная духовной ревности, монахиня Антония желала и всех людей, которые ее окружали, укрепить в вере, поддержать в богоугодной жизни. В 1933 году она стала старостой церковной общины в селе Троицком. Она была строга к себе и другим, мужественна, обладала духовным рассуждением и способностью к руководству. В селах Покровского района : Маминском, Троицком, Кисловском, Покровском, в деревне Шиловой жило в то время много бывших насельниц уральских обителей. Для многих из них монахиня Антония стала духовной наставницей. Многие так и называли ее – «духовная мать Антония». Она часто ходила по окрестным селениям, беседовала с жившими там монахинями, утешала и ободряла их. В сердце истинного христианина любовь к Богу неразлучна с любовью к ближним. И для матушки Антонии было потребностью души помогать всем, кто нуждался в поддержке.

Приговор монахине Антонии

В ноябре 1937 года монахиня Антония была арестована. На допросе она откровенно заявила следователю: «Я советскую власть называла, как власть безбожников, властью антихриста и распространяла это. Я идейно убежденная защитница Церкви и религии от притеснения советской власти…». Через месяц после ареста ее приговорили к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет.
К тому времени монахине Антонии был уже пятьдесят один год. Изнурительный труд, скудное питание и другие тяготы лагерной жизни были для нее непосильны. Когда от сильного истощения она уже не могла выходить на общие работы, то, оставаясь в бараке, много молилась, громко пела православные песнопения. Спас ее от голодной смерти начальник лагеря: он стал периодически брать ее в няни к своим детям, причем не возражал даже против того, чтобы она учила его детей молитвам.
Десять лет заключения в лагере не сломили монахиню Антонию, она оставалась такой же мужественной и бесстрашной. Отбыв срок, матушка Антония вернулась в родные места. Во все церковные праздники она собирала верующих, чтобы вместе помолиться, вычитать службу. Носила посылки в тюрьмы для арестованных священников и монахинь. Мать Антония постоянно творила по четкам Иисусову молитву, причем молилась всегда со слезами – Господь даровал ей благодатный плач. У нее не было постоянного места проживания, она вынуждена была много переезжать, так как занималась сбором средств на благотворительные цели. Скончалась монахиня Антония 15 февраля 1972 года. В последние годы жизни она тайно приняла постриг в схиму с именем Арсения.
Наконец, еще пять сестер Ново-Тихвинского монастыря пострадали во время последней волны открытых гонений на Церковь, которая пришлась на военные и послевоенные годы.

Рясофорная послушница Валентина в монастыре

В этот период пострадала от репрессий рясофорная послушница Валентина Садчикова. После закрытия монастыря она жила с родителями в Сысертском заводе, трудилась в Симеоно-Аннинском храме церковницей. Работа при церкви, молитва на богослужениях были для нее главным утешением. Когда в 1930-х годах началась кампания по закрытию Симеоно-Аннинского храма, послушница Валентина стала одной из главных его защитниц. Ее подпись стояла в верхних строках во всех письмах, которые верующие направляли властям, прося не закрывать церковь. Храм, однако, был закрыт. Верующие стали собираться друг у друга на квартирах и даже в лесу: вместе читали Евангелие и духовные книги, молились. В эти годы послушница Валентина была для многих людей примером мужественного терпения скорбей и непоколебимой веры. Многие верующие приходили к ней, ища совета и ободрения.

Рясофорная послушница Валентина. Приход храма в Сысерти

В конце войны у послушницы Валентины, как и у многих других в то время, стали появляться надежды на перемены. Эти надежды, к сожалению, не оправдались. Наоборот, послушница Валентина, избежавшая ареста в страшные 30-е годы, теперь, в более спокойное, казалось бы, время, стала жертвой репрессий. Один из ее квартирантов был осведомителем НКГБ и доносил в местный отдел обо всех разговорах хозяев. И в октябре 1945 года послушница Валентина была арестована. В обвинительном заключении ей приписывалось, что она «будучи враждебно настроена по отношению к Советской власти, среди своего окружения проводила антисоветскую агитацию, распространяла антисоветские измышления о Коммунистической Партии и советской власти». Кроме того, в ходе расследования ей припомнили и ее давнее участие в борьбе против закрытия храма. Послушницу Валентину допрашивали девять раз, два из них – ночью, было проведено три очных ставки со свидетелями. Для больной 56-летней женщины все это было чрезвычайно тяжело. Первоначально она всё категорически отрицала, но после одного из ночных допросов, который длился с 11 вечера до 5 утра, она подписала признательные показания. Однако на судебном заседании она отказалась от своих показаний, заявив: «У меня болезнь головы, и что я подписывала, не помню». Это был решительный, мужественный поступок. Немногие в то время решались на такое. Расследование закончилось оправданием послушницы Валентины, но пока оно длилось, ей пришлось провести в заключении полгода. После освобождения она возвратилась в Сысерть, где прожила около тридцати лет. Скончалась послушница Валентина Садчикова в 1974 году. Вот лишь некоторые из тех сведений, которые нам удалось собрать о сестрах Ново-Тихвинского монастыря, подвергшихся репрессиям.
Хочется обратить внимание на такой факт. Сестры, о которых мы сейчас говорили, не были выдающимися деятелями Церкви, не прославились при жизни особенными духовными дарованиями. Это были обычные послушницы, инокини, монахини. Пребывая в монастыре, они трудились на послушаниях, исполняли молитвенное правило, читали святых отцов; оказавшись в миру, продолжали трудиться, не оставляли молитвы и чтения – то есть вели простую, неприметную жизнь. Но огненные испытания сделали явной таившуюся во многих из них силу духа, их безграничную веру и упование на Бога. И если мы вспомним жития новомучеников Русской Церкви, то мы увидим, что очень многие из них также были при жизни простыми тружениками на ниве Христовой, никому не известными. Но приняв мученический венец, они прославлены Церковью как святые. В страшных испытаниях обнаружилось их внутреннее, истинно христианское устроение.
Конечно, в России XX века было множество и таких людей, которые не подвергались арестам, не были в ссылках, но их жизнь тоже можно назвать подвигом – подвигом труда, молитвы, служения ближним, исполнения евангельских заповедей. Далее в докладе мне хотелось бы рассказать о судьбах тех сестер нашей обители, которые несли именно такой подвиг. Какой же была их жизнь?
В настоящее время нам известно, что около двухсот бывших насельниц обители после ее закрытия поселились в Екатеринбурге. Многие другие – в окрестных поселках: в Арамильском, Сысертском, Березовском и Режевском заводах, в селах Егоршинском, Маминском, Троицком, Кисловском и других. Селиться сестры старались обычно друг с другом, небольшими группами по 3–5 человек. Причем, по воспоминаниям одного из старейших священнослужителей нашей епархии – протоиерея Василия Семенова, – происходило это часто по благословению известного старца иеросхимонаха Константина (Шипунова). Отец Константин духовно окормлял сестер и, хорошо зная их душевное устроение, советовал, кому с кем лучше селиться, подобно тому, как в общежительных монастырях духовные наставники благословляют насельникам поселиться в той или иной келье. Таким образом, в этих маленьких монашеских сообществах отчасти сохранялись иноческие порядки. По устным свидетельствам, сестры старались исполнять обычное монашеское правило: собираясь вместе по вечерам, молились, читали духовные книги, пели церковные песнопения. Чтобы содержать себя, сестры устраивались на работу при храмах, в больницы или на различные мирские предприятия; многим сестрам помогли выжить и навыки к различным рукоделиям, приобретенные ими в Ново-Тихвинском монастыре. Так, например, существовала общинка сестер-швей в Арамиле. Несколько бывших насельниц во главе с послушницей Марией Бабенковой купили дом с огородом и стали содержать себя тем, что ткали на специальном станке полотенца и половики, стегали одеяла.

Игумения Магдалина

Самая крупная община бывших насельниц Ново-Тихвинского монастыря сформировалась в Свердловске вокруг игумении Магдалины (Досмановой) в частном доме на окраине города, на Третьей Загородной улице. Об этой общине уже вышло несколько публикаций, и поэтому сейчас я скажу о ней кратко. С игуменией Магдалиной постоянно жили восемнадцать сестер, а другие регулярно приезжали из города или ближайших сел, чтобы помолиться вместе с матушкой, получить духовный совет и благословение. Игумении Магдалине в это время было уже больше 70 лет, она была духовно опытной наставницей, обладала даром прозорливости. Своих духовных чад она учила молитве Иисусовой и борьбе со страстями, приобщала всех к чтению книг святых отцов: «Добротолюбия», «Лествицы», поучений аввы Дорофея. О даре ее прозорливости мы знаем из рассказов ее бывшей послушницы схимонахини Николаи (Засыпкиной), которой матушка Магдалина предсказала всю ее дальнейшую жизнь. Скончалась матушка Магдалина 29 июля 1934 года, перед самой смертью приняв постриг в схиму. Похоронена она на кладбище при храме Иоанна Предтечи. Сестры современного монастыря почитают ее память, каждый год в день кончины матушки Магдалины на ее могиле совершается панихида.
Кроме сведений о жизни игумении Магдалины, сестрам за последнее время удалось собрать материал о судьбах еще нескольких сестер Ново-Тихвинской обители. Мне хотелось бы более подробно рассказать о монахине Евсевии (в миру Евлампии Матвеевне Патрушевой) и рясофорной послушнице Евгении Бáжевой.

Рясофорная послушница Евлампия

Послушница Евлампия Патрушева, проведя в монастыре 22 года, после его закрытия жила в родной деревне Патруши. По свидетельству родственников, она старалась не оставлять монашеского образа жизни. Любое дело начинала и заканчивала молитвой, в руках у нее всегда были четки. Послушница Евлампия сохраняла тесную духовную связь со старцем Игнатием (Кевролетиным), с которым познакомилась, еще будучи насельницей монастыря. Она была одним из самых преданных его духовных чад. В 1925 году отец Игнатий в течение месяца находился в заключении в Нижнетагильской тюрьме, а в 1932 году был отправлен в ссылку в Нарымский край на три года. Послушница Евлампия, несмотря на опасность самой быть арестованной, навещала его в тюрьме, настояла на том, чтобы у нее приняли для него передачу. Она ездила к нему и в ссылку, привозила мед со своей пасеки. Благодаря ее лечению и заботам умиравший от цинги старец поправился. Когда отец Игнатий возвратился из ссылки в Свердловск, послушница Евлампия увезла его на некоторое время к себе в деревню, где благодаря чистому воздуху и хорошему уходу отец Игнатий смог восстановить силы. Впоследствии он часто приезжал к своей духовной дочери. Помимо отца Игнатия, послушница Евлампия общалась с иеросхимонахом Константином (Шипуновым). Он нередко сам приезжал к ней в деревню: исповедовал, причащал, давал советы.

Монахиня Евсевия

В 1956 году Евлампия Матвеевна переселилась в Екатеринбург. В последние годы жизни она сильно болела и почти не вставала с постели. Отец Константин (Шипунов) во время одного своего визита к ней предсказал, что она проживет еще десять лет, и это пророчество исполнилось. В Екатеринбурге Евлампию Матвеевну посещали многие верующие люди, просили совета, утешения. У родственников Евлампии Матвеевны даже спрашивали, не секта ли у них – так много людей посещало их дом. Вероятно, именно в этот период жизни послушница Евлампия приняла тайный постриг в монашество с именем Евсевия. Кем он был совершен – неизвестно, но можно предположить, что ее пострúг либо отец Игнатий (Кевролетин), либо отец Константин (Шипунов). Скончалась монахиня Евсевия 30 декабря 1964 года и была похоронена на Нижнеисетском кладбище. Ярким примером истинно монашеской жизни в миру является для нас жизнь еще одной сестры – рясофорной послушницы Евгении Бáжевой.

Рясофорная послушница Евгения

Послушница Евгения поступила в монастырь в 15-летнем возрасте и провела в обители около 20 лет. После революции она сначала пришла в Полевской завод к родственникам, но здесь ее ждало тяжелое искушение – родной брат отказался принять ее в свой дом. Она уехала в Арамиль, где поселилась с двумя другими сестрами из Ново-Тихвинской обители. В Арамиле она жила больше 20 лет, а в 1945 году переехала в город Полевской к племяннице и устроилась работать санитаркой в больнице.
В течение всех этих лет послушница Евгения строго держалась монашеских правил жизни. По рассказам племянницы, она хранила воздержание во всем. Спала на кровати без матраца, тщательно исполняла монашеский устав трапезы, то есть никогда не ела мяса, строго соблюдала все посты. И даже во время тяжелой болезни она не соглашалась выпить молока, если шел пост.
Послушница Евгения никогда не оставляла своего молитвенного правила. Она исполняла его, когда родственники уходили из дома или ложились спать. В это время в тишине и уединении послушница Евгения читала Евангелие, Псалтирь, молилась Иисусовой молитвой и прочитывала множество помянников, в которых были, вероятно, и имена живых и усопших сестер Ново-Тихвинской обители. Племянница иногда замечала, что за всю ночь она совсем не ложилась спать.

Рясофорная послушница Евгения Бажева в пожилом возрасте

Она старалась не оставлять молитву и в течение всего дня. Когда к ней приходили о чем-нибудь спросить или посоветоваться, она принимала посетителя тепло, старалась угостить, но на все вопросы отвечала кратко, односложно, чтобы не отвлекаться от молитвы. Как вспоминала ее племянница Валентина, послушница Евгения не принимала участия и в домашних разговорах. Например, когда племянница что-нибудь рассказывала ей, она внимательно и доброжелательно слушала, но ничего не отвечала, а молилась про себя Иисусовой молитвой, перебирая четки и храня внутреннее внимание. В Полевском в это время не было действующих храмов, и верующие собирались на молитву в доме у одной благочестивой женщины, где была организована молельня. Послушница Евгения постоянно посещала эти домашние службы и читала на них Апостол и Евангелие. Участие в богослужениях было одним из главных утешений в ее жизни.
Несмотря на многие пережитые скорби, послушница Евгения не ожесточилась и сохранила любовь к ближним. Она всегда старалась помогать нуждающимся: раздавала стеганые одеяла, сделанные ею самой, от платы отказывалась, говоря: «Господь рассчитается – берите». Очень часто ходила по домам читать Псалтирь по усопшим и также никогда не просила за это денег, говоря, что она потрудилась для души покойного, и он тоже за нее помолится.
Известно, что послушница Евгения приняла монашеский постриг, но свое монашеское имя она скрывала даже от самых близких людей, поэтому нам оно осталось неизвестным. Скончалась послушница Евгения Бажева в 1978 году, перед смертью исповедовавшись и причастившись.
И наконец, мне хотелось бы сказать несколько слов еще об одной сестре Ново-Тихвинского монастыря – схимонахине Николае (в миру Галине Андреевне Засыпкиной), с которой мне и некоторым сестрам возрожденного монастыря довелось общаться лично. Думаю, многие из вас о ней тоже знают. Но сегодня мне хочется обратить внимание на некоторые особенности ее монашеского пути. Необычно то, что она начала монашескую жизнь в то время, когда Ново-Тихвинский монастырь уже официально был закрыт. Но, несмотря на это, впоследствии, упоминая о Ново-Тихвинском монастыре, схимонахиня Николая всегда говорила: «Наш монастырь… в нашем монастыре». Хотя она никогда не жила в стенах Ново-Тихвинского монастыря, но благодаря общению с его бывшими насельницами, в особенности с игуменией Магдалиной (Досмановой), она переняла его дух и потому стала как бы его воспитанницей.

Галина Засыпкина в молодые годы

Галина Засыпкина пришла в общину игумении Магдалины в 1930 году, почти через десять лет после разорения монастыря. В общине она начала обучаться главным монашеским деланиям – молитве, внутреннему вниманию. Через два года матушка Магдалина облекла ее в рясофор. Мать Магдалина наставляла молодую послушницу Галину никогда не отрекаться от веры и предсказывала, что та избежит арестов. Предсказание это сбылось. Галину ни разу не арестовали, хотя вела она себя очень смело: носила передачи в тюрьмы заключенным монахиням и священнослужителям, принимала у себя в доме духовных лиц. Она не скрывала своей веры, носила крест, а на уговоры сослуживиц снять его отвечала: «Вы говорите, я с ума сошла, что крест ношу. А по-моему, тот с ума сошел, кто крест не носит!». После Великой Отечественной войны Галина 15 лет жила в Красногорском монастыре на Украине, приняла там монашеский постриг с именем Николая, а после его закрытия вернулась в Свердловск, где продолжала вести монашеский образ жизни. В 1970-е годы вокруг нее собралась небольшая община монашествующих и мирян, которые пользовались ее духовными советами.
Судьба схимонахини Николаи в особенности ярко показывает, что сущность монашеского жития – это внутреннее, духовное делание. И потому, хотя Ново-Тихвинский монастырь и все другие уральские обители были закрыты, но монашеская жизнь на Урале продолжалась. Есть такое известное изречение: «Где монах, там и монастырь». Монашество невозможно уничтожить никакими внешними мерами, и пока живы насельники монастыря, пусть даже и разрушенного, пока они сохраняют в себе монашеский дух и передают его другим, можно сказать, что монастырь продолжает существовать, история его не прерывается. Матушка Николая дожила до возрождения Ново-Тихвинского монастыря, и именно благодаря ей мы сегодня знаем о духовных традициях, существовавших прежде в монастыре, о характере последней настоятельницы игумении Магдалины (Досмановой), о том, чему она учила своих духовных чад. Что характерно, те монашеские традиции, которых придерживалась игумения Магдалина: молитва Иисусова, чтение святых отцов – приняты и сейчас у нас в монастыре. И хотя не сохранился устав дореволюционного Ново-Тихвинского монастыря и мало известно о его внутренней жизни, но мы чувствуем свою общность с сестрами, которые жили в обители в то время.

Мы продолжаем собирать сведения о судьбах сестер Ново-Тихвинского монастыря, и хотелось бы надеяться, что нам удастся обнаружить и другие примеры истинного монашества – монашества, которое остается самим собой даже в самых неблагоприятных внешних условиях. И закончить свой доклад мне хотелось бы словами архимандрита Алексия (Поликарпова), наместника Московского Свято-Даниловского мужского монастыря. В 1950-ые годы отец Алексий, который жил тогда в Свердловске, часто видел в храме бывших насельниц нашей обители, и вот что он говорил о них в одном из своих интервью: «Монастырь в миру – удивительное явление, существовавшее в советское время. Оно напоминало жизнь первых христиан среди языческого мира, освещавших людей лучами любви Христовой, привлекавших к Нему их сердца. Это яркое свидетельство того, что монастырь – не стены, а состояние человека, его всецелая направленность к Богу. На меня произвели неизгладимое впечатление эти [сестры], которые, служа людям, жили в миру, но сами ему уже не принадлежали. Они были настоящими иноками, то есть иными людьми, не такими, как все вокруг».

Читайте также: