Чтобы каждая минута была наполнена Богом… Беседа матушки Домники

Сегодняшнюю беседу я хочу начать с вопроса, который волнует каждого монаха. Как мы можем почувствовать Бога? Конечно, первый ответ, который всем приходит на ум, такой: мы можем почувствовать Бога во время молитвы или во время Причастия. Это верно. Но есть и еще способы. Какие? Мы можем ощутить Бога, когда с любовью служим ближнему как образу Божьему. Тоже правильно. А как еще можно почувствовать Бога?
В монастыре для этого есть не один и не два, а великое множество способов. Можно сказать, что в обители мы в каждый миг предстоим перед той заветной дверью, за которой – Сам Господь и о которой Он говорит в Апокалипсисе: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». Господь всегда у двери нашего сердца, всегда рядом с нами, и мы можем почувствовать Его в любой момент. Например, даже в тот момент, когда мы просто одеваемся на службу. Или когда вкушаем пищу на общей трапезе. Или когда кланяемся сестре, идущей нам навстречу. Или когда берем в руки четки. Любое наше действие, любое наше движение может возбуждать в нас ощущение присутствия Божия.
Наверно, кому-то это рассуждение покажется странным, слишком возвышенным. Мы не привыкли так воспринимать нашу повседневную жизнь. Все мы пришли из мира, который живет по принципам утилитарности, то есть практичности.  В современном мире почти всё, что люди делают, они делают только ради земной пользы. Они зачастую не видят в
повседневной жизни ничего возвышенного, ничего духовного. Например, им кажется: что может быть особенного в том, чтобы надеть ту или иную вещь? Одежда нужна лишь для того, чтобы защититься от холода, или для того, чтобы произвести нужное впечатление на других людей. Что может быть возвышенного в том, чтобы сесть за стол? Это делается только для того, чтобы насытиться и получить удовольствие. Какая разница, как выйти из своего дома? Главное, выключить все электроприборы и закрыть дверь на замок.
И так вся жизнь человека приземлена, и в своей повседневной реальности он не чувствует Бога.
Мне нравится, как рассуждает об этом один современный старец:
«Мы живем в мире, отдаленном от благодати. Современный язык называет его “секуляризованным”, то есть производным века сего и противоположным вечности. Бог зовет человека к вечности. А человек в своем неведении все более и более прилепляется к преходящему веку, к этой земле, о которой Христос Бог говорит: “Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут”».
Таков современный мир, жизнь его прикована к земле.
Но в монастыре всё иначе. Монастырь – это необычное общество, которое живет по иным, небесным законам, и здесь каждый миг – это откровение о Боге.
Почему же? Что помогает нам жить по-иному и во всем видеть Бога?
Наше великое преимущество – это особые традиции, которыми пронизана вся наша жизнь. Именно они и преображают весь наш быт, создают особую атмосферу в монастыре, делая его поистине домом Божиим, преддверием Небесного Иерусалима.
Как в храме любое действие и любой предмет имеет свой особенный, священный смысл, так и в монастыре, благодаря традициям, всякое наше дело имеет таинственное, возвышенное значение. Мы встаем утром не так, как обычно встают люди – но, едва проснувшись, осеняем себя крестным знамением и начинаем мысленно творить молитву. И одеваемся мы по-иному – не просто покрываем свое тело одеждой, но сначала с благоговением лобызаем ее, помня, что она знаменует собой добродетели Христовы. И когда мы выходим из кельи, то сначала полагаем несколько поклонов, испрашивая у Господа благословения на дневной путь. И так весь наш день, каждая минута наполняется Богом.
Именно благодаря особым традициям наша жизнь становится подлинно монашеской. И вероятно, можно даже сказать так: без традиций монастырь не может быть монастырем, в него входит мирской дух.
Прекрасно пишет об этом преподобный Феодор Студит:
«Смотрите, чада мои, надлежит, чтобы всё у нас было по чину, и если кто хоть чуть-чуть нарушит порядок, то задрожит и заколеблется все устройство нашего братства, теряя все свое украшение добродетели.
Так бывает и в миру: если царство или дом не управляется надлежащим образом, согласно установленным обычаям, то не будет ни царства, ни дома. То же самое можно сказать и о хоре, и о любом сообществе.
Тем более нам, кои собрались вместе во имя Господне и зачислены в список ангельского воинства, особенно нужно и полезно благо стройного порядка. То есть, чтобы мы согласно установленным обычаям и пели, и молились, и стояли, и переходили, и сидели, и вставали, и ложились спать, поднимались, сходили, восходили, молчали, говорили, ели, пили, входили, выходили, спрашивали, отвечали, сходились, расходились, просили, давали, служили, принимали услуги, клали, брали, одевались, раздевались, обувались, снимали обувь».
Смотрите, как он говорит: даже снимать обувь мы должны по-монашески! И вот пишет далее святой отец:
«Когда царствует благочиние, соединенное с божественным страхом, то спокойное братство подобно морю, которое хотя движется и шевелится, но мягкими волнами, так как его колышет Святой Дух».
Когда мы все делаем согласно монашеским традициям, тогда благодать Божия осеняет нашу жизнь и мы чувствуем присутствие Духа Святого. Ведь даже в самом малом обычае сокрыто евангельское учение, как в единой капле содержится весь состав морской воды.
И мне хотелось, чтобы мы свято хранили все наши иноческие традиции, чтобы мы с великой ревностью исполняли их, чтобы в каждом своем деле мы, прежде всего, стремились угодить Богу. Настоящий монах помышляет о Боге не только тогда, когда молится на богослужении или правиле, или читает святых отцов, но и тогда, когда он ложится спать, или восстает от сна, или одевается, или моет пол, или чистит картошку. Всё он делает с мыслью о Боге.
И сама наша молитва тогда станет живой и сильной, когда мы сможем оторвать дух свой от земли, благодаря ревностному соблюдению монашеских традиций. Как пишет старец Софроний (Сахаров), «нам нужно по-монашески привыкнуть всякое обстоятельство использовать для восхождения ума нашего к Богу. Необходимо приучить наш ум к тому, чтобы он жил всегда в Боге».
Если же в своих делах мы будем видеть только земную выгоду, то мы уподобимся Каину, который хотя и принес жертву Богу, но она оказалась напрасной. Почему? Потому что Каин думал только о своем материальном благополучии, и жертва его была принесена с небрежением – и Господь не принял его жертвоприношения. А брат его Авель принес жертву в простоте сердца, помышляя только о Боге, – и его жертва была приятна Господу. Так происходит и с нами: если мы опускаемся до уровня быта, если думаем о земном, то наша душа поневоле разлучается с Богом. А если во всяком, даже самом малом деле мы помышляем о Боге, то по непреложным духовным законам, мы привлекаем к себе божественную благодать.

В своей повседневной жизни мы должны уподобиться сынам Божиим, потомкам Сифа, о которых Церковное Предание говорит, что они жили в шатрах, и все их изобретения – это были вещи, которые содействовали богослужению: священная утварь, божественные песнопения и молитвословия. Сыны же человеческие, потомки Каина, строили города и изобретали все, что было нужно для земного благополучия и наслаждения: например, металлические орудия, музыкальные инструменты. Мы по духу – потомки Сифа, а не Каина. Для нас нет ничего важнее богослужения, и все наши дела, все наши жизненные устои, правила, обычаи нацелены на то, чтобы совершать службу Богу.
Давайте вспомним еще один пример из Священного Писания. Праведный Ной проводил жизнь необычную, не такую, какую вели все люди, окружавшие его. Во времена всеобщего падения и разврата он сохранял чистоту. Как говорит Писание, он «был человек праведный и непорочный в роде своем [и] ходил пред Богом». Ной до пятисот лет жил воздержно и не рождал детей, а затем, родив троих сыновей, он вновь хранил воздержание в течение трехсот пятидесяти лет, до самой своей кончины. То есть это был человек, не прилепившийся сердцем ни к чему земному, помышлявший об одном небесном. И вот по велению Божию однажды он начал строить огромный корабль, хотя вокруг не было воды, и строил его в течение ста лет. С точки зрения окружающих людей, это был совершенно бессмысленный труд, и все смеялись над Ноем. Но для него это было самое важное дело, он исполнял волю Божию и работал над своим спасением.
Мы в своей монашеской жизни, целомудренной и небесной, уподобляемся праведному Ною. И многие наши действия тоже противоречат обычным человеческим понятиям и со стороны кажутся абсурдными. Для чего, например, мы носим такую одежду: рясу с широкими рукавами, клобук с наметкой – и приходим в этой одежде не только на богослужение, но и на трапезу? Или, например, для чего мы во время пострига стоим со свечами? Зачем мы везде носим с собой четки? Почему мы спим, препоясавшись? Все это, с точки зрения мира, лишено смысла – мы как будто сами себе затрудняем жизнь. Но для нас эти традиции жизненно важны, потому что напоминают нам о сверхъестественном, о божественном. Для нас монашеские традиции, странные с мирской точки зрения, – это тот спасительный ковчег, в котором мы преплываем бурное житейское море, приближаясь к тихой пристани Небесного Царства.
Теперь мне хотелось бы подробнее поговорить о различных монашеских традициях, которые премудро установлены для нас святыми отцами, и рассмотреть, как они влияют на нашу жизнь.
Прежде всего, большинство монашеских традиций помогают нам приобретать добродетели. Представим себе, что наша душа – это дом, а добродетели – стены дома. Но стены не появляются вдруг, из воздуха – их нужно из чего-то сложить. Из чего же они складываются? Из множества маленьких кирпичей или камней. Вот мы, проходя по коридору, низко поклонились сестре, – значит, мы положили один камень в стену любви. Вот мы взяли благословение на какое-либо дело – значит, мы добавили камень в стену послушания. Вот мы попросили прощения у сестры земным поклоном – и так положили камень в стену смирения.
В Валаамском монастыре был такой интересный случай. Один монах не желал смириться и попросить прощения земным поклоном, то есть не хотел исполнить простой монашеский обычай. И вот во сне ему явился праведный Иоанн Кронштадтский и сказал: «Копай глубже». То есть не пренебрегай малым по видимости обычаем, пойми его глубокий смысл – и получишь духовную пользу.
Чем больше в монастыре традиций и чем ревностнее мы их соблюдаем, тем быстрее и легче строится дом нашей души – он буквально растет на глазах. И если обычному строителю приходится постоянно заботиться о материалах для своего дома, покупать их, привозить, то нам об этом печься не нужно: камни для нашего дома у нас всегда под рукой – это все наши традиции.
Издревле в монастырях вводились даже особые чины и обряды, содействующие стяжанию добродетелей. Но такие чины и обряды могут быть в монастыре, а могут и не быть. Очень хорошо, когда они есть, – их можно сравнить с дополнительным рядом камней, укрепляющим стену добродетели. А есть такие традиции, которые являются краеугольными камнями, без которых вовсе невозможно построить хороший дом. И мне хотелось бы подробнее рассмотреть несколько из них. Например, одна из краеугольных монашеских традиций – никогда не делать замечаний. У нас в обители это, к сожалению, еще не укоренилось именно как традиция – то есть как обычай, принятый всеми без исключения. А вообще в благоустроенных монастырях эта традиция неукоснительно соблюдается; и если кто-то дерзнет сделать замечание, то это воспринимается как потрясение основ. Человек и сам чувствует, что совершил нечто недопустимое, и спешит покаяться и попросить прощения.
И в таких монастырях, благодаря этой традиции, царит совершенно особая атмосфера, которую чувствуют даже посторонние люди. Например, когда мы были в одном женском греческом монастыре, у нас было ощущение необыкновенного простора, свободы. Там каждому человеку предоставляют свободу, то есть принимают его таким, какой он есть, со всеми особенностями поведения, никто никого не пытается исправить. Замечания там под строгим запретом, и это на самом деле очень мудро. Ведь замечания не приносят совершенно никакой пользы, никому еще не удалось исправить другого человека с помощью замечаний.
У старца Емилиана есть хорошее рассуждение об этом:
«Очень трудно поменять привычку человека, поскольку он ее любит. И потому очень мудро даже и не желать менять ближних. К примеру ты заметил, что твой ближний ленив. Не надо его менять! Или, например, ты убедился, что твой сосед болтун. Прими его таким, какой он есть. Что единственно ты можешь сделать? Как только увидишь его башмаки, приближающиеся к твоей келье, тут же закрой дверь и притихни, чтобы он постучался и был вынужден уйти. Или ты видишь, что человек всех оскорбляет, кричит, нервничает. Когда он подходит к тебе, скажи себе: сейчас будет буря, громы и молнии, начнутся крики, гнев. Просто жди этого, но не желай его поменять. Не говори: “Да что это такое, монах он или нет? Как он может так гневаться?” И в особенности опасайся сделать ему замечание».
Подумаем: ведь нет ничего трудного в том, чтобы удержаться от замечания. Но каждый монах, который понуждает себя соблюдать это, чувствует, как меняется его внутреннее устроение, его взгляд на ближних. Из сердца его изгоняется тлетворный дух осуждения, и оно наполняется смирением и любовью к ближним. Так простая традиция меняет всю нашу жизнь. Во многих благоустроенных монастырях принята и такая традиция – никогда не говорить о третьем лице. Не только чего-либо плохого не говорить, но даже и хорошего, даже из каких-то благочестивых побуждений – то есть вообще никого не обсуждать, ни в какой форме. И я надеюсь, что у нас эта добрая традиция тоже когда-нибудь будет.
Еще одна краеугольная монашеская традиция – на любое дело брать благословение. Без соблюдения этой традиции немыслимо приобрести добродетель послушания. И о преуспеянии инока в послушании можно судить, в том числе по тому, что он берет благословение на любую мелочь.
Неслучайно в древности иноки старались даже самое незначительное дело освящать благословением. Мы знаем из жития святителя Игнатия (Брянчанинова), что в Сергиевой пустыни братия могли прийти к нему в пятом часу утра за благословением идти к утрени, и он никогда не прекращал этого порядка и не отягощался им. И в наше время во всех благоустроенных монастырях существует традиция брать благословение на каждое, даже самое небольшое дело. Даже на такие дела, которые, казалось бы, не нуждаются в благословении. Например, само собой разумеется, что нужно проклепать на подъем, или зажечь лампады перед богослужением, или приготовить обед братии. Однако на Афоне на все эти дела каждый день берут у игумена благословение. Для чего? И для того чтобы освятить всякое дело, и для того чтобы приобрести совершенное послушание.
В том же греческом монастыре, о котором я упоминала, нам говорили: «Благословение надо получать вообще на всякое движение: на зажигание лампад, на звон колокола или стук била, на чтение Псалтири или Апостола. Это древний монашеский чин».
Есть еще одна замечательная монашеская традиция – никогда не говорить ближнему «нет». Можно сказать, что монах не должен даже знать такого слова! Устал ли он, планирует ли какие-то важные дела – он должен говорить ближнему «да». И когда тот просит его бежать на другой конец монастыря, и когда он будит его ночью на молитву, и когда он дает ему десятое срочное задание – всегда монах говорит ближнему только «да». Нет более короткой дороги к Богу, чем эта. И наоборот, нет более быстрого и страшного падения, чем когда монах говорит другому человеку «нет». Старец Емилиан так поучает:
«Хочешь пережить ад? Скажи только одно “нет” ближнему. Пока ты не склонишься перед ним на коленях и не поцелуешь его ноги, пока не скажешь ему: “Родной мой, ты в моем сердце”, – не видать тебе ни одного благого дня, не насладиться тебе Богом, сколько бы лет ни прошло. Где ты найдешь Бога, когда ты осудил Его и прогнал?».
Этот обычай – ни в чем не отказывать ближнему – должен настолько укорениться в наших сердцах,  чтобы мы сначала говорили «да», а потом уже думали. Если даже потом окажется, что мы не в состоянии помочь человеку, например, потому что обещали помощь другому, то мы всегда успеем сказать: «Прости, у меня есть некоторые проблемы, я уже обещала другой сестре. Но я постараюсь помочь и тебе». И так мы не оскорбим ближнего отказом, но проявим любовь, насколько в наших силах.
Это один из самых прекрасных обычаев в монастыре, один из самых угодных Богу.
Вообще, все монашеские традиции угодны Богу, все привлекают изобильную божественную благодать. Вы помните одно поучительное повествование из патерика: некий разбойник явился в иноческую обитель, и чтобы легче было ограбить ее, он переоделся странствующим монахом. Инокини приняли его с любовью и почтением и по древнему обычаю омыли ему ноги. Это была просто одна из традиций, такая же, как, например современный обычай приветствовать друг друга словом «Здравствуйте». Но через исполнение этой традиции Дух Святой сошел и на разбойника, и на этих ревностных инокинь. Той водой, которая осталась после омовения его ног, игумения окропила сестер, и одна из них, слепая с детства, вдруг исцелилась от своего недуга. Разбойник пришел в ужас и сокрушение. Он покаялся, сделался монахом и провел остаток дней своих в подвигах и молитве, достигши к концу жизни святости.
Это говорит о том, что во всех монашеских обычаях участвует Сам Господь и через них воздействует на наши души.
Теперь посмотрим, как еще монашеские традиции влияют на нашу жизнь. Они объединяют нас, делают нас Церковью, телом Христовым.
Задумаемся: все мы чувствуем наше единство – но почему? Ведь мы такие разные – и по возрасту, и по образованию, и по характеру. Мы почти ничего не знаем друг о друге, кто откуда родом, кому сколько лет, кто где учился, кто какие книги любит читать и так далее. В миру считается, что близким людям обязательно нужно знать всё это друг о друге. Но мы странным образом и без этого чувствуем, что мы родные друг другу, что мы одно целое. Как рождается это чувство? Во многом благодаря нашим традициям – тому, что мы все вместе молимся в храме, вместе собираемся за трапезой, нередко вместе исполняем послушания. В эти моменты мы в особенности чувствуем истинность слов Спасителя: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Христос объединяет нас.
И я думаю, каждой из нас особенно дороги традиции, которые укрепляют наше единство во Христе. Например, традиция молиться всем вместе в конце послушания. Или обычай в преддверии Великого поста испрашивать прощения у всех сестер. Или особый монашеский чин поклонения святыням, когда мы полагаем поклон перед мощами или иконой, а затем делаем поклон и друг другу. Недавно мы ввели еще одну древнюю традицию – чин благословения чтеца после трапезы. Издревле в монастырях существовал этот трогательный чин, когда игумен давал чтецу какое-либо блюдо со своего стола – и таким образом от лица всей братии благодарил чтеца за его посильное служение.
Еще одно великое преимущество, которое дают монашеские традиции – это то, что они помогают хранить непрестанную молитву. Например, монах везде носит с собой четки. Воины во всеоружии, глядя друг на друга, постоянно помнят о том, что они находятся на войне, и пребывают в собранности, внимании. Так и монахи, видя четки в руках друг у друга, вспоминают о молитве и стараются хранить внутреннюю собранность и трезвение. И этот обычай – носить четки – настолько действенен, что дьявол особенно искушает монахов против него. Вы, наверно, помните один поучительный рассказ. На Афоне был такой случай: один инок очень любил византийское пение и желал до тонкости изучить это искусство. Однажды ему явился демон и обещал научить его византийскому пению – в обмен на что? В обмен на его четки. Вот так демоны ненавидят этот монашеский обычай. Как вы помните, инок свои четки не отдал.
Года три назад я зачитывала вам еще один случай, и теперь хочу его напомнить. Вот что рассказывает старец Ефрем Святогорец:
«Был один монах, который впал в такое нерадение, что и правило свое оставил, и обратился к миру. Он поехал на свою родину – остров Кефаллинья, куда, как известно, приезжает множество бесноватых, чтобы их исцелил святой Герасим. Оказавшись на своей родине, пошел и он к мощам святого. И вот по дороге ему встречается бесноватая женщина и говорит ему:
– Знаешь ли ты, что у тебя в руке? О, если бы ты знал, бедный, что ты держишь в руке! Если бы ты знал, как пожигают меня твои четки, а ты держишь их по привычке и ради приличия!
Монах был потрясен. Демон сказал это по воле Божией. Монах пришел в себя. Бог просветил его, и он сказал сам себе:
– Смотри-ка, что я делаю, безумный! У меня в руке сильнейшее оружие, а я не могу поразить ни одного беса. И я не только не могу его поразить, но он еще и влечет меня, куда сам пожелает. Согрешил я, Боже мой!
И в ту же минуту он поехал обратно в свой монастырь. Возвратившись, он снова положил доброе начало и настолько преуспел в молитве и монашеском жительстве, что стал добрым примером для многих. Этого старца застал и я, смиренный. Из уст его невозможно было услышать ничего, кроме: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!” Непрестанно! Ты говоришь ему о чем-то, а он отвечает тебе два слова, и язык его тотчас возвращается к молитве. Так он привык к ней, так она изменила его.
Подумать только, что по неисследимым судьбам Всевышнего цену молитвы и четок открыл ему, сам, конечно, того не желая, диавол!»
В этом рассказе упоминается и о другой монашеской традиции – устной Иисусовой молитве. Какая сила, поистине чудодейственная, заключена в этом простом обычае! Святитель Игнатий вдохновенно пишет о нем:
«Оглашается воздух внимательной устной и гласной молитвой – и объемлет трепет князей воздушных, расслабляются мышцы их, истлевают и рушатся сети их! Оглашается воздух внимательной устной и гласной молитвой – и приближаются святые Ангелы к молящимся и поющим, становятся в их лики, участвуют в их духовных песнопениях, как удостоились это зреть некоторые угодники Божии».
И в наше время, например, греческие и святогорские монастыри напоминают как бы ульи, наполненные непрерывающимся гулом, потому что все их насельники непрестанно произносят вслух Иисусову молитву, каким бы делом кто ни занимался. У древних иноков был еще один обычай, который помогал им помнить о внутреннем делании. Как вы помните, в египетских монастырях насельники подавали друг другу особые знаки, напоминающие о молитве. А у нас есть похожий обычай – мы подаем друг другу знак своим молчанием. Мы стараемся не разговаривать в коридорах и этим показываем, что понуждаем себя к молитве.
Соблюдая эти монашеские традиции, мы приобретаем навык при всяком деле вспоминать о Боге, как пишет об этом старец Софроний:
«Это святая форма жизни повседневной – когда каждое действие сопровождается молитвой. Пример: выходя из комнаты, можно, открывая дверь, говорить: “Покаяния двери отверзи Мне, Жизнодавче. Утренеет дух мой ко Храму святому Твоему”. И вот, этот простой выход, простое действие полно памяти о Боге. Так можно усовершенствовать всю нашу жизнь. Вставая с постели на молитву после короткого монашеского отдыха, можно молиться: “Господи, восставь меня, ленивого, от одра и сна моего. И даждь ми силу провести день в памяти о Тебе”. И так далее…».
В чем еще красота и сила монашеских традиций? Они соделывают всю нашу жизнь непрерывным богослужением.
Нам часто кажется, что только на богослужении в храме мы можем переживать возвышенные состояния, общаться с Богом.
Потому что в храме звучат такие прекрасные, исполненные глубокого смысла песнопения, воспоминаются такие великие, священные события. Но всё, что мы переживаем на богослужении, может иметь продолжение в нашей повседневной жизни. Я приведу несколько примеров из нашей жизни. Одна сестра во время литургии с умилением слушала притчу о самарянине, который исцелился от проказы и вернулся к Господу, чтобы поклониться Ему и воздать благодарность. Через несколько дней с сестрой произошел такой случай. После исповеди она по обычаю положила перед духовником поклон, от сердца, с благодарностью и любовью. И в этот момент она вдруг почувствовала себя самарянином, исцеленным от духовной проказы. И сердце ее исполнилось таким же умилением, какое она переживала во время Литургии.
Другой пример. Одна сестра провинилась перед другой и по действию страсти не желала примириться. Однако, помня, что в таких случаях полагается попросить прощения, она понудила себя и смиренно поклонилась сестре. Потом во время полунощницы она услышала слова псалма: «Возлюбих заповеди Твоя паче злата и топазия», – и ей показалось, будто она слышит их первый раз, потому что она впервые с такой силой почувствовала их правду и жизненность.
Ревностно соблюдая монашеские традиции, мы с более глубоким и искренним чувством переживаем всё, что слышим на богослужении. Богослужение и наша повседневная жизнь – это не две разные вещи. Вся наша жизнь должна быть богослужением, и именно монашеские традиции помогают нам в этом.
Наконец, мне хочется упомянуть еще о том, что наши традиции делают нас участниками Священной Истории.

Вспомним, например, что означает традиция клепать в било. В Святогорском Уставе говорится:
«Некоторыми било возводится к эпохе праотца Ноя, который, ударяя в него, собирал животных в ковчег. Так и ныне эти священные доски зовут верных в Ковчег спасения – Святую Церковь».
По другому толкованию, стук била символизируют глас ангельской трубы, который восставит всех нас в день Второго Пришествия Христова. Мне кажется, все мы должны испытывать священный трепет, когда слышим звуки била!
Другой наш обычай – чин о панагии – как вы все, наверно, знаете, напоминает нам о чуде, совершившемся вскоре после Успения Божией Матери. Апостолы по воскресении Спасителя во время своей трапезы оставляли за столом незанятое место для Него и полагали там хлеб, представлявший Господа. В конце обеда они поднимали хлеб со словами: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Велико имя Святой Троицы. Господи Иисусе Христе, помогай нам!» Затем хлеб раздробляли и вкушали его. Когда же они хотели совершить эти привычные действия на третий день по Успении Богородицы, случилось чудо. Как только апостолы произнесли: «Велико имя…», Сама Матерь Божия явилась им на воздухе, окруженная Небесными Силами, и сказала им: «Радуйтесь, Я с вами буду пребывать во все дни». Тогда апостолы невольно воскликнули: «Пресвятая Богородица, помогай нам!». И мы сегодня совершаем этот чин точно так же, как совершали его некогда апостолы, и в эти священные минуты в особенности можем почувствовать, что Божия Матерь, по Своему обещанию, неразлучно пребывает с нами.
Монашеских традиций великое множество, и на первый взгляд, все они не похожи одна на другую. Что же их объединяет? В каждой традиции нам открывается живой Бог. Приветствуем ли мы ближнего поклоном – мы поклоняемся в его лице Самому Христу. Удерживаемся ли мы от замечаний – в этом выражается наше благоговение к человеку как образу Божию. Берем ли мы благословение у игумении – мы вспоминаем, что она представляет в обители Христа. Слышим ли мы звуки била – мы слышим звуки трубы, призывающей нас к Богу.
Вот сейчас идет Великий пост, и, входя в храм, мы полагаем три земных поклона. Ведь мы осознанно, с живым чувством поклоняемся Христу, возлежащему на Престоле! Таким должно быть и наше восприятие всех прочих традиций. За каждой из них мы должны видеть живую личность Христа.
Господь говорит нам в Своем Евангелии: «Ищите же прежде Царствия Божия». О чем Он говорит? О том, чтобы мы лишь размышляли о грядущей жизни в Раю? Нет, не только. Господь говорит, чтобы мы уже сейчас, в нашей повседневной жизни, в каждой бытовой ситуации, в житейских мелочах искали прежде всего Царствия Божия. В этом нам помогают все наши внешние традиции, так что мы можем и ходить, и сидеть, и одеваться, и говорить, и молчать, и писать иконы, и чистить овощи – всё можем делать богоугодно. И если мы станем понуждать себя к этому, то всегда будем явственно ощущать, что Царствие Божие рядом, что оно и внутри нас, в нашем сердце, и вокруг нас. Иначе говоря, мы почувствуем, что весь наш монастырь – это и есть рай, Царство Небесное.
И мы будем жить так, как поется в акафисте преподобному Сергию Радонежскому. Облеченные плотью – мы будем жить духовно, пребывая телом на земле – сердцем станем возноситься на небо, будучи людьми – уподобимся ангелам, находясь в этом мире – пребудем выше мира.